показалось, что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ершалаима вдали, внизу за садом, и всё утонуло вокруг в густейшей зелени Капрейских садов. И со слухом совершилось что-то странное, как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: «Закон об оскорблении величества…»
Разумеется, как и при любом террористическом режиме, особое внимание уделялось не случайным преступникам, имевшим неосторожность притащить изображение принцепса в неподобающее место, а «инженерам человеческих душ» – историкам и публицистам, демонстрирующим, по меткому замечанию братьев Стругацких, «невосторженный образ мысли». В этом ряду выделяется дело историка Авла Кремуция Корда.
Кому ты опасен, историк?
Автор не дошедшего до нас труда по истории периода гражданских войн и последовавшего за ними правления Октавиана имел неосторожность положительно оценить убийство Цезаря. Он одобрительно отзывался о Марке Юнии Бруте, а Гая Кассия Лонгина вообще назвал Romanorum ultimus – «последним римлянином». Эта вопиющая попытка «переписывания нашей трудной, но славной истории» вызвала хорошо организованное возмущение патриотически настроенных личностей, и два добропорядочных гражданина – Сатрий Секунд и Пинарий Натта – в 25 г. н. э. подали на Кремуция Корда в суд. По случайному совпадению оба они были клиентами Луция Эллия Сеяна, могущественного фаворита-временщика при Тиберии, командира его преторианской гвардии. По некоторым данным, помимо «общегосударственных соображений» у Сеяна были причины испытывать к историку личную неприязнь: тот якобы публично возмутился установкой статуи любимца императора в театре Помпея.
Клиентами в Древнем Риме назывались лично зависимые от хозяина – патрона – люди, составлявшие окружение последнего и кормившиеся с его стола в прямом или переносном смысле. Они поддерживали патрона на выборах и служили под его началом на войне; в свою очередь, патрон обеспечивал своим клиентам разного рода защиту и покровительство.
Важно понимать, что с момента гибели Цезаря прошло семьдесят лет. Личные достоинства и благородные республиканские мотивы его убийц для римлян отошли в область полузабытых преданий, а на первое место выдвинулся принцип неприкосновенности и сакральности всякой власти. С этой точки зрения академическое мнение историка выглядело грубым возмущением общественного спокойствия. В этом ключе сенат, которому передали иск, и взялся рассматривать дело.
Обстановка, как и положено при диктатуре, была тревожной. В 23 г. н. э. обострился болезненный для режима любой личной власти династический вопрос: сын и наследник Тиберия Друз Младший (полное имя Тиберий Друз Клавдий Юлий Цезарь Нерон) скончался от неизвестной болезни; после падения и казни Сеяна в 31 г. н. э. станет известно, что Друз был отравлен женой по наущению
