же только поручил доставить издания туда, сам же проживал в другом месте.
При перерасспросе Маяковский заявил, что он больше мне отвечать ничего не будет…
При вопросе о возрасте, Маяковский показал, что ему 17 лет».
В «Я сам» инцидент с задержанием описан так:
«29 марта 1908 г. нарвался на засаду в Грузинах. Наша нелегальная типография. Ел блокнот. С адресами и в переплёте».
Но возникает вопрос! В связи с загадочной странностью появления Маяковского в засаде. Он принёс в типографию кипу антиправительственной литературы. Зачем? Подобную литературу из нелегальных типографий выносят. Как готовую продукцию. А приносят листок, на котором написан текст очередной прокламации. Для чего понадобилось доставлять в типографию весь этот ворох листовок и газет?
Да и сам приход Маяковского в квартиру Коноплина удивил даже Тимофея Трифонова, который впоследствии вспоминал:
«Когда мы встретились с ним уже в тюрьме, я спросил: "Зачем ты приходил?" Он говорит: "Я приходил тебе сказать, чтобы ты пришёл на заседание МК". – "Да зачем же ты приходил, ведь ты мне уже сказал? "»
В самом деле, никакой особой надобности посещать квартиру, которую снимал Трифонов, не было. Чрезмерная активность юного эсдека лишь добавила в дело о подпольной типографии дополнительные улики. Но если так, значит, Маяковский того доверия, которое оказали ему революционеры-эсдеки, не оправдал?
Впрочем, возможна и иная версия. Типография была только-только организована. Никакой печатной продукции выдать она ещё не успела. Жандармам явно не хватало улик в виде листовок и прокламаций антиправительственного содержания. Организовать их доставку охранке особого труда не составляло – гимназист Маяковский давно уже был у неё на примете. И одному из полицейских агентов дали задание направить в квартиру, где была устроена засада, «товарища Константина», нагрузив его прокламациями. Агент задание выполнил.
Как бы там ни было, но в тот же день в квартиру, где проживала семья Маяковских, нагрянула полиция и учинила обыск. Отличилась сестра Ольга.
Людмила Маяковская:
«Пока полицейские обыскивали комнату, где жил Володя, сестра спустила на соседнюю крышу в снег несколько пачек нелегальных брошюр из окна угловой комнаты. При обыске ничего не нашли».
В полицейском протоколе, в самом деле, записано:
«1908 г., марта 29 дня, я, помощник пристава 1 участка Сущёвкой части, капитан Алексеев, …произвёл обыск в квартире, занимаемой Маяковской, причём ничего предосудительного не обнаружено, а также переписок, рукописей и визитных карточек, а также адресов».
Регистрационная карточка Московского охранного отделения, составленная на Владимира Маяковского после его ареста в 1908 году. Репродукция Фотохроники ТАСС
Людмила Маяковская после обыска всё же уничтожила свои письма родным, боясь, что они могут попасть в полицию и негативно повлиять на судьбу арестованного брата.
