время заморожено на цифре «полпятого».
…Там прочие побрякушки, не объединённые никакой общей идеей. Они представляют либо подарочную, либо некую надуманную историческую – по случаю де – ценность.
Как временная подставка для перемещаемой со стола посуды задействован выступ серванта.
Сервант совсем уж затёрт. Он эксклюзивен донельзя. Он «тех ещё времён.» Он с железками, картонками и ненужными уже хрущёвскими монетками под ножками—стойками. Он со свёрнутыми защитными бумажками в щелях полозков.
Если вынуть, развернуть и прочесть бумажки, то окажется, что это обрывки социалистических газет, названия-то которых уже давно канули в лету.
Сервант хранится ради памяти к отцу и деду. А также из уважения к чудесным завитушкам на стёклах. И из почтения к дверцам, мудрёно порезанных шерхебелем.
Что-то ставилось на деревянные сиденья некогда специально ошкуренных и нагло качающихся, поскрипывающих, упрощённых русскими фабриками «венских стульев».
Неминуемо обнаруживалась нелепость очередной операции со скатертью.
Дядя Кирьян торжествовал.
Вся временно эвакуированная сервировка вновь возвращалась на непомеченные места стола.
Абсолютно логично поэтому, что, когда вновь кое-как рассаживались, – у кого-то не хватало вилки, а у кого-то их было три.
Так, у малолетнего Никитки под рукой оказалась рюмка, которой он, несмотря на манипуляции с соком и чаем, не смог правильно воспользоваться.
Никитка по младенческой привычке собрался чокнуться с присутствующими. А на поминках, как известно, не чокаются.
И рюмку у него отобрали.
Снова и снова заглядывали в сервант. Доставали то вилки, то ложки, то бокалы со стаканами, нет-нет, лучше хрустальные, нет-нет, не праздник, давайте обыкновенные… То древние и нескончаемые от какой-то свадьбы салфетки…
То пересчитывали людей, складывая их со стульями.
Ошибались. И примащивали лишние предметы в редкие пустоты.
– Авось кто ещё придёт.
Люди приходили и уходили, подолгу не засиживаясь.
Никитке временно запрещён компьютер.
По поводу скорбного события компьютер требовалось распаролить. Это для того, чтобы все могли посмотреть соответствующие фотографии.
Процесс распароливания произвёлся матерью Никитки после соответствующего окрика. Окрик имитировал команду «кругом» для злых американских пехотинцев, понимающих с полуслова.
Никитка натренированным образом превратился в краткосрочного истукана. И, слава богу, на спине истукана не предусмотрены глаза.
Все отражающие пароль поверхности были далеко от Никитки.
Щелчки по клавишам произведены матерью настолько мастерски, что даже
