борьбу с папским престолом не суждено сбыться, император начал вымещать свою злобу на жене. Принудив ее к участию в тайных оргиях николаитов, Генрих лично наблюдал за действиями насильников. Немецкий хронист отметил, что, «испытав на себе этот культ нечестия, первое время она молчала по женской стыдливости, а когда величина преступлений победила женское терпение, она раскрыла это дело священникам и епископам» и стала искать их поддержки в официальном разрыве с мужем-императором.
Помочь бежать из заточения, где ее в любую минуту могли отравить, задушить или просто сбросить со стен замка, императрице помог ее пасынок Конрад. Он доставил мачеху в Каноссу, где она была встречена папой Урбаном II как императрица, торжественно и с почестями. Теперь ею владело одно только желание: отомстить Генриху – и обрести покой. Она не сомневалась, что события эти должны следовать именно в таком порядке. Но как отомстить?
Ей помогли и в решении этого вопроса: предложили подать на церковный собор в Констанце грамоту с жалобой на мужа, чтобы таким образом оповестить всю Германию о постыдных деяниях императора Генриха IV.
Собор в Констанце (герцогство Швабия) состоялся в апреле 1094 года. На нем читалась и обсуждалась грамота с жалобой Евпраксии на унижения, которым ее подвергал муж. После собора в Констанце папа Урбан II предложил ей выступить с теми же разоблачениями на предстоящем общеитальянском соборе в Пьяченце 1 марта 1095.
На обоих соборах Евпраксия свидетельствовала против Генриха, обвинив его в принуждении к супружеским изменам, в частности, к сожительству со старшим сыном Конрадом, а также обвинила императора в оргиях и сатанизме. Папа Урбан II вновь предал Генриха анафеме – теперь уже без права на помилование. Жалоба Евпраксии была признана справедливой и она получила полное отпущение грехов, как невинная жертва своего супруга.
Разоблачения Евпраксии оказались сокрушительным ударом по престижу императора, которым воспользовались для своего возвышения Конрад и маркграфиня тосканская Матильда. Сама же она в глазах обывателей стала не жертвой, а соучастницей всех позорных дел своего супруга, и даже в киевских хрониках того времени можно встретить упоминания об императрице германцкой как о «волочайке», то есть гулящей женщине. В то время позор за обнародование подробностей сексуального насилия ложился не только на насильника, но и на его жертву.
Публичное выступление жены против мужа было равнозначно гражданскому самоубийству, так что, чтобы подняться над этими предрассудками, нужно было обладать незаурядным мужеством. Евпраксия им обладала, но это не принесло ей ни покоя, ни счастья. По нормам средневековой морали, Евпраксия была блудницей, а обращение с просьбой о защите к Папе Римскому – лишь доказательством е бесстыдства (хотя в средневековой истории аналогичные случаи известны: с буллой на имя папы обращалась, например, Элеонора Аквитанская).
Впоследствии
