ла.
Октавия Бопри сняла шляпу и, обняв руками колени, уселась на низенькой скамеечке рядом с креслом своей тетки. Но и в этом неудобном положении ее тонкая фигура, облаченная в модный траурный костюм, не потеряла своей грациозности. Октавия тщетно пыталась придать требуемую обстоятельствами серьезность своему юному, оживленному лицу и сверкающим, жизнерадостным глазам.
– Тетя, милая, дело не в конфетах. Это самая настоящая, ничем не прикрытая скучная нищета: меня ждут платья в рассрочку, чищенные бензином перчатки и, может быть, обеды в час дня. Я только что от моего поверенного, тетя, и – «Подайте, сударыня, бедной обездоленной! Цветы, мадам? Бутоньерку, сударь? Карандаши, сэр, три штуки пять центов, помогите бедной вдове!» Хорошо у меня получается, тетечка? Или я напрасно брала уроки декламации, и мое ораторское искусство не поможет мне снискать хлеб насущный?
– Постарайся хоть минуту быть серьезной, дорогая, – сказала тетя Эллен, роняя газету на пол, – и объясни мне, что это значит. Состояние полковника Бопри…
– Состояние полковника Бопри, – прервала Октавия, сопровождая свои слова надлежащим драматическим жестом, – солидно, как воздушный замок. Недвижимость полковника Бопри – ветер, акции полковника Бопри – вода, прибыли полковника Бопри выбыли. Данной речи не хватает юридических терминов, которые мне только что пришлось выслушивать в течение часа, но в переводе они означают именно это.
– Октавия! – Было заметно, что тетя Эллен обеспокоена. – Я не могу поверить. Он производил впечатление миллионера. И ведь его представили сами де Пейстеры!
Октавия рассмеялась, затем обрела надлежащую серьезность.
– De mortuis nil[1], тетя, даже и конца поговорки. Милейший полковник – какой подделкой он оказался! Свои обязательства я выполнила честно – вот я вся здесь. Статьи: глаза, пальцы, ногти, молодость, старинный род, завидные светские связи – что и требовалось по контракту. Никаких дутых акций. – Октавия подняла с полу газету. – Но я не собираюсь хныкать – так, кажется, называются жалобы на судьбу, когда игра проиграна? – Она спокойно переворачивала страницы газеты. – «Курс акций» – не нужно. «Светские новости» – с этим кончено. Вот моя страница: «Спрос и предложение труда». Посмотрим «предложение». Разве Ван-Дрессеры могут «просить»? Горничные, кухарки, продавщицы, стенографистки…
– Дорогая, – голос тети Эллен дрогнул, – не говори так, прошу тебя. Даже если твои дела в столь плачевном состоянии, остаются мои три тысячи…
Октавия вскочила и запечатлела звонкий поцелуй на нежной восковой щеке чопорной старой девы.
– Тетя, душечка, ваших трех тысяч хватает только на ваш любимый китайский чай и на стерилизованные сливки для кота. Я знаю, что вы будете рады помочь мне, но я предпочту пасть с горных высот, подобно Вельзевулу, а не бродить, как Пери, у черного хода, пытаясь услышать музыку. Я буду работать. Другого выхода нет. Я… Ах, я совсем забыла. Кое-что уцелело в катастрофе. Корраль, нет, ранчо в… ах да, в Техасе. Актив, как выразился милейший Бэннистер. Как он был доволен, что может хоть про что-то сказать «свободно от обязательств». Где-то в этих глупых бумагах, которые он заставил меня взять с собой, есть описание ранчо. Я сейчас поищу.
Октавия нашла свою сумку и извлекла из нее длинный конверт с напечатанными на машинке документами.
– Ранчо в Техасе, – вздохнула тетя Эллен, – по-моему, больше похоже на пассив, чем на актив. Ведь там водятся сколопендры, ковбои и фанданго[2].
– «Ранчо Де Лас Сомбрас, – читала Октавия ядовитолиловые строчки, – расположено в ста десяти милях к юго-востоку от Сан-Антонио и в тридцати восьми милях от Нопаля, ближайшей железнодорожной станции. Ранчо включает семь тысяч шестьсот восемьдесят акров орошаемых земель, право собственности на которые утверждено патентом штата, и двадцать две квадратных мили, или четырнадцать тысяч восемьдесят акров, частично арендованных на условии ежегодного возобновления аренды, частично купленных на основании акта о двадцатилетней рассрочке. На ранчо восемь тысяч породистых овец-мериносов, необходимое количество лошадей, повозок и прочего оборудования; дом из кирпича, шесть комнат, удобно меблированных согласно с требованиями климата. Все обнесено крепкой изгородью из колючей проволоки.
Теперешний управляющий производит впечатление человека умелого и надежного. В его руках дело, которое сильно пострадало от небрежности и дурного управления, начинает приносить доход.
Эта собственность приобретена полковником Бопри у одного из западных оросительных синдикатов. Право на владение представляется несомненным. При правильном управлении и учитывая естественное возрастание стоимости участка, ранчо Де Лас Сомбрас может стать для своего владельца надежным источником приличного дохода».
Когда Октавия кончила, тетя
«О мертвых ничего…» – начало латинской поговорки «О мертвых ничего, кроме хорошего».
Испанский танец.
