полноценный статус жителя станции. Генетически он оказался здоровым и умственно полноценным, чтобы стать гражданином космоса без всяких ограничений. Как проводились оценки, я не знаю. Не знала этого и Айрис, потому что решение принимали высшие, взявшие на себя ответственность помогать молодым расам осваивать космическое пространство и гармонично вливаться в их сообщество. А это вам не ЕГЭ сдавать, на результат никак не повлияешь. Мне хотелось верить, что в сыне решающую роль сыграли мои гены, Айрис – что её. Мы пришли к компромиссу, что от меня были взятые усидчивость и стремление к знаниям, а от неё широта взглядов и сила духа.
Никас имел право поселиться на станции в любое время с нашего согласия. Бабка Вестлина обещала присматривать за ним, если мы решимся отдать его на время обучения в школе. Идея отправить ребёнка за сотню миллионов световых лет мне не особо нравилась, не говоря про Айрис, но, учитывая какую разницу предполагал этот выбор, решение требовало тщательного обдумывания. Каким я буду родителем, если стану держать сына возле себя, только чтобы не страдало родительское сердце в ущерб будущему ребёнка? Разница между средней школой в нашем городе и школой на станции была космической без всякой аллегории. Наш сын имел право выбирать и, признаться честно, мне, как коренному землянину, не хотелось, чтобы он прошёл тот же путь, что и я.
Но пока до этого события ещё оставалось достаточно много времени, наша полная семья старалась жить на полную катушку. Мы отправились в Петропавловск-Камчатский вместе с матерью и отцом, внезапно осознавшими, что прежний образ жизни был похож на добровольное заключение, где вместо кандалов к ним было прицеплено их огромное подворье. Его, кстати, удачно продали городским мечтателям с деньгами, решившими приобщиться на склоне лет ко всему своему. Мне было заранее их жаль.
Путешествие на Камчатку являлось мечтой моей матери, которой она болела со школьных лет. Увидела по телевизору вулканы, Долину гейзеров, огромные лопухи в два раза выше человеческого роста и решила, что когда вырастет, обязательно туда попадёт. Однако жизнь оказалась очень скучной штукой, мечта стала выглядеть несбыточной и даже ненужной. И только шанс снова прожить жизнь открыл им глаза, повторения прежнего не хотелось. Должен вам признаться, что после процедур восстановления в капсулах и последующего за ним омоложения организма я перестал считать своих родителей за таковых. Мы стали друзьями, которые иногда вместе куда-нибудь выбирались. Мать с отцом, после того как решили, что новую жизнь они проживут иначе, в соответствии с мечтами, которые у них были, будто бы перестали считать меня сыном.
Когда гид, собирающий туристов для восхождения на вулкан, оформляла документы и заметила, что имя отца соответствует моему отчеству, она поинтересовалась, не отец ли он мне.
– Нет, тёзка, – гордо ответил батя, не моргнув глазом. – Я его что, в детском саду заделал?
Внешняя разница между нами, конечно, ещё не достигла такого незначительного внешнего отличия, но на отца он уже не тянул точно. Сильно старший брат, не более. У матери совершенно исчезли седые волосы, а я уже и не помнил, когда она не была седой. Ей, как и всякой женщине, хотелось выглядеть ещё неотразимее, чем дала природа. Я был благодарен Айрис за то, что она ходила с ней по магазинам. Можно было повеситься от скуки в торговом центре. Тот спортивный костюм, который она надела для выхода в горы, они выбирали часов пять. За это время мы с Никасом дважды успели сходить в кафе, подремать в машине и выплеснуть на газон горшок с его делами.
– Когда ты вырастешь, мы будем ходить с тобой в тир, автосалоны и в кафе, каждый раз в разные. И путешествовать по Земле и космосу. Я вот, к примеру, кроме Земли был на двух планетах. На одной жили долбодятлы, на другой ревуны, и все хотели меня убить. Это было весело. Вспоминать, – развлекал я сына своими разговорами.
Обещание путешествовать с ним я сдержал. Никас плотно сидел в «кенгуру» у меня на груди, растопырив ноги в разные стороны, и любовался пешим восхождением на вулкан.
– Смелые вы, такого малыша собой взяли, – заметила спутница, идущая рядом с Айрис.
– Хотите сказать, безрассудные? – Айрис нельзя было провести полунамёками. – Знали бы вы нас лучше, тогда бы поняли, что это самая безобидная наша выходка.
Спутница, не получив ответа, отстала. Я показал Айрис взглядом, что не стоило так резко разговаривать.
– Это звучало как укор, – шепнула супруга мне на ухо. – Я же не спрашиваю, почему она натянула три шапочки себе на голову.
– Додумайся, конечно. Может, она опытный альпинист и знает, что нас ждёт.
– Наверное, у меня комплекс, что я плохая мать, – призналась Айрис. – Меня так задевают эти вопросы про Никаса.
– Ты замечательная мать, Айрис, просто нам уже пора задуматься о втором ребёнке. Надо оттачивать родительское мастерство.
– Это твоим родителям пора задуматься о втором ребёнке, а у нас ещё всё впереди. Успеем. – Айрис
