Это был участковый села Страбино. Его среди белого дня срочно вызвали в город, так как пришла информация, что из колонии строгого режима сбежали двое рецидивистов. Был объявлен план перехват.
Участковый Бирюков Александр – мужчина среднего возраста спортивного телосложения, со светлыми волосами и голубыми глазами. Он смотрел на поле кукурузы, стебли которых взметнулись так высоко, словно пытались дотянуться до неба. Местами его взгляд улавливал и стебли вездесущих одуванчиков там, где заканчивалось поле, а далее начиналась дорога.
В левом кармане тёмных брюк завибрировал телефон. Бирюков всегда держал смартфон на беззвучном.
Он достал мобильный и посмотрел на дисплей. Звонила Мария Алексеевна, женщина, которая некоторое время заботилась об Александре, когда он потерял маму в детстве…
– Мария Алексеевна, добрый день!
Он так и не решился называть её мамой.
– Добрый, Саша, ох, не знаю, как сказать…
– Говорите, как есть.
– Я беспокоюсь за Павлика.
Павлик был сыном Марии Алексеевны и другом детства Бирюкова.
– Позвоните ему.
– В том и дело, что он не отвечает. Телефон отключён.
– Он сказал, куда собрался?
– Да, он на велосипеде утром в центр направился.
– Ну вот, может заряд телефона сел. Не переживайте, скоро приедет.
– Только не смейся, в общем, я тут сидела вязала во дворе, но отвлеклась потому, что вокруг меня порхали пушинки одуванчика. И тут на сердце стало как-то тяжело. Помню, в детстве я ему рассказывала, что если сорвать одуванчик, представить человека и мысленно передать ему послание, а потом дунуть на одуванчик, то пушинки так или иначе долетят до адресата и доставят послание. Но не словесное, а энергетическое.
– Ну… – замялся участковый.
– Понимаю, всё это звучит смешно и глупо. И пушинки этих одуванчиков вполне могут оказаться с нашего же огорода, но всё равно я чувствую: с сыном что-то неладное произошло. И, возможно, одуванчики тут совсем ни при чём.
– Ладно, я сейчас в город еду, по дороге тогда и в центр загляну, поспрашиваю.
– Спасибо тебе, Сашенька.
– Не за что. Вы не накручивайте себя раньше времени. Берегите себя.
– Спасибо, и ты береги себя.
Бирюков отключился и убрал телефон.
– Повезло Павлику, – сказал худощавый, светловолосый патрульный по фамилии Гагунов.
– В смысле?
– Ну, моя мама обо мне не беспокоится, так как Мария Алексеевна.
– Откуда ты знаешь? То, что твоя мама не беспокоит тебя каждые полчаса совсем не значит, что она о тебе не думает.
– Тоже верно, – согласился патрульный. – С другой стороны, излишнее беспокойство как раз и может привлечь беду.
– Просто материнское сердце способно чувствовать то, что нельзя выразить словами. Тут можно сказать, что наговорила беду, а можно сказать, что предвидела.
Патрульный молча согласно кивнул.
Звонок женщины вернул память Бирюкова в то время, когда ему только исполнилось тринадцать лет. Прошло два года с тех пор, как погиб отец. Мама до смерти отца не имела опыта работы, поэтому, пока она пыталась куда-нибудь устроиться, с финансами было туго. А Бирюков хотел на свой день рождения большой велосипед.
– Саш, я тебе куплю обязательно, но позже, как будет полегче с деньгами.
Но своенравный мальчишка не хотел слышать никакие отговорки и, сильно хлопнув входной дверью, крикнул:
– Лучше бы папа остался жить!
Вторую часть фразы он не решился прокричать, но произнёс мысленно: «вместо тебя».
В тот день он гулял до вечера и пришёл домой после того, как сильно проголодался. Подойдя к дому, он заметил несколько странностей. Калитка забора и входная дверь в дом были распахнуты. Свет в доме не горел.
«Неужели дошло до того, что мама стала экономить электричество?», – подумал он тогда.
Войдя в дом, он первым делом включил свет и увидел мать на полу в гостиной. Вокруг неё образовался большой бардовый неровный круг.
Он истошно закричал…
Велосипед он в итоге получил, но от Марии Алексеевны. Она до его совершеннолетия воспитывала Александра. В некотором роде они с Павлом были братьями. Правда Бирюков давно не виделся с ним.
От мыслей о прошлом Бирюкова отвлёк велосипед, лежащий у края дороги вплотную
