Мол-чать. Во что бы то ни стало. Чтобы ты ни услышала. Это ясно?..– Ладно, – забираю свой стаканчик и грустно вздыхаю. – Спасибо за кофе.
Следующие двадцать минут мы действительно молча гуляем.
Я гордо задираю подбородок всякий раз, когда мне отчаянно хочется чем-то с ним поделиться. Например, тем, как на улице внезапно потеплело или насколько в этом небольшом сквере всё продумано: и для велосипедистов дорожки есть, и для пенсионеров и мамочек с колясками – лавочки. Даже телефон зарядить можно в специальном автомате.
Вот она московская цивилизация.
Демидов же будто проваливается в свои мысли. Меня абсолютно не замечает, хоть хнычь. Так и не воспользовавшись крышкой, осторожно отпивает свой горячий чай из стаканчика и невозмутимо вздыхает. Смотрит прямо перед собой, кажется тем, кем и является: неподвижной ледяной скалой… Но ровно до того момента, пока я не замечаю движущегося к нам навстречу человека…
Его отца.
До назначения на высокую должность в столице, бывшего мэра я видела лишь дважды, но всё равно сразу же узнала. Потому что они похожи, как и полагается близким родственникам.
– Добрый день, – проговаривает мужчина сухо.
– Здравия желаю, – спокойно отвечает ему сын, словно не замечая, как отец недовольно морщится.
– Похвально, что ты решил встретиться. Только не понимаю, зачем теперь?
От того, насколько равнодушно разговаривает родитель с собственным сыном, я вжимаю голову в плечи и пытаюсь казаться незаметной.
– Надеюсь, ты не думаешь, что мне от тебя что-то нужно? Просто решил тебя увидеть.
После признания, произнесенного бархатным голосом, следует звенящая тишина. Они смотрят друг на друга в упор.
– А это кто? – равнодушно кивает на меня Виктор Андреевич.
Робко высовываюсь из-за широкой спины, чтобы разглядеть поближе старшего Демидова. Мужчина представительный, лет шестидесяти, в строгом пальто и классическом костюме. Вполне обыкновенный.
– Это моя студентка. Чужой человек. Будь аккуратнее в выражениях, – отвечает Лев Викторович отцу.
У меня от лица кровь отливает. «Чужой человек». Чужая я ему…
Вот как он меня классифицирует?..
– Здрасьте, – приветливо улыбаюсь и тут же отворачиваюсь, пряча обиду за стаканчиком с кофе.
Украдкой, конечно, поглядываю за мужчинами и навостряю уши. Они так похожи. Правда, отец вроде ещё замороженнее. Разве папы могут быть такими? Мой хоть и серьёзный, но добрый, внимательный, с любовью во взгляде. А у Демидова старшего глаза дохлой рыбы. Какого-нибудь карпа. Мёртвые и пустые.
– Студентка, – морщится сенатор. – Кто тебе студентов-то доверил? У Арсеньича вашего совсем крыша поехала? Или ректорское кресло жмёт?
– Вот и встретились, па-па, – отвечает ему сын насмешливо.
– Я тебе сказал. Чтоб с Морозовыми мне ничего не испоганил. Понял? Сделай в жизни хоть что-то полезное.
Быстро встряхиваю
