ушел, оставив ее неудовлетворенной. Потом я, поставил на коленочки, заставив обрабатывать моего парня.
Причем, я знал, что, доставляя мне удовольствие, она возбуждается сильнее и сильнее, знал, и даже не дотронулся до нее!
Я и сам остался без сладкого, хотя у меня уже давно зашкаливало – так хотелось выплеснуть ей в ротик все, что накопилось за это время! Но… стоило потерпеть, чтобы увидеть ее именно такой, какой она была сейчас!
Увидеть и оставить в памяти. И на бумаге.
Ее растерзанный ротик, припухшие губы. Ее голодные глаза. Грудь, вздымающуюся от сбившегося дыхания.
Я взял лист бумаги, карандаш, прикрепил к мольберту. Мне нужно было не так много времени. Всего лишь сделать один набросок. И еще фото.
Ранним утром я выставил фотоаппарат на нужную точку, продумал, куда посажу ее, какой именно кадр мне будет необходим. Сейчас просто нажать на кнопку и готово. Конечно, у меня была не фотостудия и снимок будет, скорее, любительский, но он поможет мне потом, когда я начну работать над картиной.
– Потерпи чуть-чуть, детка. Это недолго. Старайся не менять позу.
– Я знаю, не беспокойся…Детка.
Я ухмыльнулся. Не простая игрушка нам попалась, ох, не простая! И все-то она знает!
Я вспомнил, что Мия говорила, о работе у Стеллы, рассказывала, что она модель. Возможно. Тогда она реально знает, что делать.
Мне вдруг дико захотелось не просто написать портрет, я подумал о скульптуре, хотя мне очень редко приходилось заниматься ваянием, особенно в последнее время. Но крошка Мия великолепна была бы в мраморе. И еще в дереве – правда и за резку я не брался тоже уже очень давно.
На бумаге появлялись очертания будущего портрета, я наносил линию за линией, штришок, за штришком, мучительно осознавая, что добиться нужного эффекта все равно не смогу. Не получится у меня перенести на белый лист и сотой части ее очарования, живости, ее энергетики, сексуальности, манкости. Она в эту минуту была просто живым воплощением желания.
Есть такие женщины, просто взглянув на которых чувствуешь дикий спазм во всем теле, от жажды прикоснуться. Моника Белуччи для меня была на вершине этого списка. Но Моника – образчик зрелой красоты.
А наша Мия – у нее все еще было впереди. Ей еще только предстояло расцвести, как женщине.
Еще пара штрихов и я понял, что пора заканчивать.
Мы оба были доведены до такого состояния, после которого – боль и раздражение.
Я бросил карандаш, отошел от мольберта.
Мия шевельнулась, глядя на меня, еще чуть приоткрыла ротик, вздыхая.
Я быстро преодолел расстояние, разделявшее нас, и опустился на пол перед такой старательной натурщицей. Она сразу обвила мою шею руками, выстанывая прямо мне в губы.
– Я больше не могу, сделай что-нибудь, пожалуйста!
– Да, да…
Я буквально смял ее рот, вталкиваясь языком так глубоко, как мог, словно помечая свою территорию. Мои пальцы сдавили ее сосок, заставляя выгибаться и стонать. Второй рукой я двигался
