пчется молодежь, накачивая себя пивом и смакуя скудные местные новости. Новости скоро заканчиваются, морозно, и молодежь разбредается к телевизорам. Тягучим песком истаивает день. Дома, занесенные снегом, зажигают окна-светлячки. Начинается владычество TV, но и оно не бесконечно. Понемногу гаснут последние огоньки в окнах. Тишина обволакивает Запеченск, и только из двух общежитий все еще доносится шум бесконечных кухонных войн. Городок привычно погружается в сон.
В такую обычную предновогоднюю ночь на окраине Запеченска, в одном из цехов завода Путеремонтных машин в теплой сторожевой каморке не дремлет сторож. Это немолодая женщина интеллигентной наружности. Несмотря на несколько излишнюю полноту, которая ее совершенно не портит, в ней еще чувствуется заряд энергии и бодрости. И только слегка отросшая седина в крашенных каштановых волосах, выдает ее настоящий возраст. Сползшие на кончик носа очки, с которыми она никогда не расстается, придают ее облику строгий учительский вид, но, несмотря на это, от Веры Ивановны веет домашним уютом, теплом и практичной обстоятельностью.
В маленькой сторожке помещается лишь небольшой столик, на котором прилежно пыхтит электрический чайник. На единственной стене – большой календарь с милыми кошачьими мордашками Смотровые окна будки-аквариума закрыты веселенькими, в цветочек, занавесками. На небольшой тумбочке около стола – баночки с сахаром, кофе и небольшая электроплитка с испускающей запах здоровой домашней пищи, кастрюлькой. Вера Ивановна уже поужинала, помыла посуду и теперь перед ней на столе чашка с дымящимся чаем, кроссворд и телефон. Вера Ивановна не спеша заполняет сетку кроссворда, запивая это блаженство горячим чаем с плюшкой. По всему ее облику разлита благодать: она упивается тишиной, покоем и ничегонеделанием, вернее деланием того, что ей приятно. Ее благодушие прерывает телефонный звонок.
– Алло! Второй пост слушает! – бодро рапортует Вера Ивановна.
– А, Надежда! Да нет, не поздно. В самый раз. Я как раз кроссворд приканчиваю.
– Ну почему «скучаю»? Отдыхаю. Душой и телом. Дома, сама знаешь – то телевизор бубнит, то Витек музицирует, а то еще и рок свой врубит, хоть из дому беги. А здесь у меня – тишина и покой, как на кладбище, не к ночи будь сказано. Ну, рассказывай, что у вас нового? Как Сашок? Уходил с работы – что-то на сердце жаловался.
– Да-а? Ты смотри-ка! А с работы вроде трезвый шел. И когда только успел? Это, называется, сердце полечил. Вот ведь паразит!
– Ну, не расстраивайся. Что делать? Это наша российская беда.
– Да что у меня? Все по-старому: Любаша работает, вундеркинд наш учится. Вот на работе новость: Петрович уволился – не выдержал, а мы все три Ивановны пока еще держимся.
– Да все из-за этих проклятущих клемм. Надоело, говорит, ходить в ворах, нервы не выдерживают.
– Так и пропадают, будь они неладны! И кому они только понадобились? Я сегодня только в цех, а начальник уже бежит: «Опять клеммы пропали!». Мы ему с Ивановной: «Да не берем мы их!» А он и слушать ничего не хочет. Ужасно неприятно!
– В том-то и дело, Надюш, что не знаешь на кого и подумать. Электронщики думают, что это мы их таскаем, а мы – на них грешим. Они днем паяют эти клеммы к проводкам, а каждую ночь кто-то отрывает их и утаскивает. Потому на нас и думают. Электронщики говорят, зачем нам отрывать их? Если бы они были нужны нам, мы бы и неприпаянных клемм набрали. Тоже верно. Ну, а мы – козочки, что ли, чтобы через двухметровый забор лазать за этими дурацкими клеммами? Участок их рабицей огорожен, а на ночь на замок закрывается Да и на кой они нам сдались? Подожди-ка, Надежда, кажется, Машка пришла…
В дверь сторожки кто-то настойчиво скребся. Вера Ивановна открыла дверь. На пороге сидела грязно-серая кошка, вся пропахшая машинным маслом и солидолом. Одно ухо у нее было разорвано, половины второго не было вовсе.
– Заходи, заходи, Машенька, погрейся. – Вера Ивановна погладила кошку, и опять взялась за телефон.
Кошка чинно зашла, села около стола и принялась намывать мордочку.
– Конечно, все это совершенно непостижимо. – Продолжила Вера Ивановна. – И пропадает-то самая малость: штук 10-15 клемм каждую ночь – это даже и воровством не назовешь, просто вредительство какое-то…
– Ох, не говори, уже месяца три это безобразие…
– Алюминиевые и медные: малюхонькие такие, знаешь, как в школе у нас на физике были. Да всего-то, наверное, грамм 100-200 в месяц выходит. Дураку понятно, что сдачей металла тут и не пахнет. Кто будет по такой малости сдавать? В общем, я тебе так скажу, Надежда: дело ясное, что дело темное. Да ну их к лешему эти клеммы! Ты лучше скажи, Алеша не звонил, как они там в Питере? На Новый год не собираются к вам?
– Конечно, трудно. Что сейчас научный сотрудник получает? Слезы, а не деньги. А с другой стороны, кому сейчас легко? Про квартиру ничего не слышно, не обещают?
– Да, – сочувственно вздохнула
