повезет в жизни, если нет, то все это кончится плохо. Корзина оказалась набита тряпьем и ветошью.
– Старая жаба, – взревел Иоганн и со всей силы ударил корзину ногой. Та взвилась в воздух и пропала. Иоганн на всякий случай потрогал кошель с золотом. Все было на месте, и у него отлегло от сердца. Немного успокоившись, он присел на выступ стены и задумался. Сначала о старухе, потом перешел на Повелителя и запнулся, так как понятия не имел, кто он такой и зачем появится в замке. Мысли побурлили-побурлили у него в голове и, не найдя выхода, успокоились. Он задремал.
Прошло немного времени. Послышалось бряцание доспехов и оружий, шла смена караула. Воины не торопясь поднимались по полуразрушенным ступенькам, которые едва различались в наступившей темноте.
– Опять ты, помет куриный, не взял факел, – проворчал начальник караула. – Тебе что, напоминать надо каждый раз об этом, свинячье рыло, или ты хочешь, чтобы я освещал себе дорогу, да? Может, тебя еще и на руках нести, а? Я, начальник караула, понесу какого-то ублюдка, ты этого хочешь? Ты что, меня за дурака считаешь? Я дурак? Да, дурак?!
Ворчание перешло в крик. Начальник на мгновение умолк, задохнувшись от злобы, и вдруг сильно ударил молодого парня, на которого только что кричал. Тот упал на ступеньки и оцарапал лицо об острый выступ. На его щеке появилась кровь, он потрогал ушибленное место рукой и медленно поднялся, не отрывая взгляда от ступенек.
– Ну что, хватит? Пошли, – прорычал начальник.
Иоганн дремал и не слышал, как смена поднялась на его площадку. Тритон, обнаружив его спящим, рассвирепел окончательно и разразился бурными проклятиями, отчего Иоганн тотчас проснулся, вскочил и встал на вытяжку. Глядя на испуганное лицо стражника, Тритон почуял своим звериным нутром, что страх доставляет Иоганну большее мучение, чем физическая боль, и удар будет для него скорее избавлением, нежели наказанием. Обнаруженная слабость Иоганна подействовала на Тритона возбуждающе, словно кошка на собаку.
– Пошел вниз, гаденыш, и не думай, что отделаешься раскровененной мордой. Я теперь тебя гнать буду, как зайца, и чуть споткнешься, разорву в клочья, – прошипел Тритон.
Иоганн спускался вниз вместе с караулом в преотвратнейшем настроении. «О Боже! Неужели это все никогда не кончится?! – думал он. – Всемилостивейший Боже, неужели ты создал меня только на потеху Тритону?! Я хуже червяка. Когда того давят, он не чувствует унижения, а когда давят меня, то больно и телу, и душе, а самое противное, что и сделать ничего не могу, и не думать об этом не могу. И так год, и два, и десять…»
Очнулся от тяжких раздумий Иоганн, лишь когда переступил порог своей комнаты. В лицо пахнуло привычной вонью грязной одежды, тухлых объедков и человеческого пота. Его товарищи вернулись раньше и уже расположились за длинным столом в центре комнаты, заставленном кувшинами с пивом и мисками с едой. Вокруг стола в беспорядке валялись доспехи, шлемы, копья и другая амуниция. Стражники с громким чавканьем и прихлебыванием поглощали пищу и питье и при
