большие и с каждым днём всё расползались, расползались… Хотя бы скорее морозец пристукнул, что ли! Уж пора. Улетают с календаря последние странички октября…
Из-под дождя – особенно у кого зонта нет – люди убегают как можно скорее. Но не такое было настроение сегодня у Ольги, чтобы бегать. Она медленно шла по мокрой улице. Только портфель положила на голову. Скоро с него начало капать, как с настоящей крыши.
Ольга думала про Огонькова и старика ботаники. Кто же всё-таки прав из них и кто виноват?.. Конечно, Борис Платоныч взрослый. А взрослые, как заметила Ольга, почти всегда правы. Не только потому, что они заставляют слушаться, но и на самом деле. Наверное, они и правда больше понимают.
Однако Борис Платоныч…
Как-то странно было об этом думать… Он старый – верно. Но вот взрослый ли?.. Ольга покачала головой, с портфеля сбежала струйка прямо ей за рукав. Но Ольга не обратила на это внимания.
Старый или взрослый? Выходит, это не одно и то же?.. Взрослых как-никак слушаются. А старика ботаники очень даже свободно можно и не слушаться. Подумаешь! И ничего тебе за это не будет – как Огонькову, например…
Его приструнить хорошенько, Огонькова этого! Если б он маме или Наталье Викторовне так ответить посмел – ого-го что было бы! А старик ботаники только голову опустит да выйдет из комнаты. Вот и всё наказание!
Но зато он, конечно, старый. И вот за старость Ольга к нему относилась с уважением… Такое даже стихотворение есть: «Шёл трамвай десятый номер по бульварному кольцу, в нём сидело и стояло сто пятнадцать человек», а кончается оно так: «Но давайте скажем в рифму – старость надо уважать!» Вот так и Ольга поступала.
И ещё она любила его: он такой добрый. А как растения его слушаются! Это ж просто заглядение! Вот среди них он настоящий взрослый, среди растений.
Так. Со стариком ботаники немного разобрались. Теперь Огоньков, он тоже не очень-то взрослый. Он просто по годам старше, а вообще… Собрался в школу юнг. Убежать… Прошлый год мама хотела пойти на курсы по домоводству. А ей сказали: «Уже закончен приём!» Так же могут и Огонькову сказать. Даже обязательно так скажут. Во всех школах занятия начинаются с первого сентября. Это всякий знает. А тут вдруг – здрасте пожалуйста! – приехал. Ольга даже усмехнулась, представив себе растерянную физиономию Огонькова и усатое здоровенное лицо директора школы юнг: «Ты опоздал, парень, приём окончен!..»
Да разве этому Огонькову объяснишь? Он тебя и слушать не станет. Разве его уговоришь? Потом он – если уж честно признаться – считает Ольгу за мелюзгу. Он, видите ли, всегда прав, а Ольга ему должна быть на посылках, как золотая рыбка! Да ещё – врун какой! – небось на старика ботаники покрикивает: «У меня всё в порядке, а если б было не в порядке, Олька бы сказала».
А Борис Платоныч, конечно, верит. И в школу не звонит. Он и рад верить. Он и четверти того не знает, что Огоньков творит…
– Девочка, ты что здесь стоишь?
Ольга
