льного человека никогда.
Иду, постукивая каблуками, во дворах пусто, поэтому стук громкий. Темно уже, бабульки все спят, дети тоже, а молодежь у нас почему-то не собирается никогда, все в парке неподалеку тусят, а тут тишина и спокойствие.
Но в тишине этой и в стуке каблуков моих спокойствия отчего-то дико мало. По затылку странные мурашки бегут, ощущение, что кто-то наблюдает за мной, и надеюсь, это просто один из соседей в окно на ночь глядя посмотреть решил, а не… Не знаю, что «не». Спотыкаюсь на ровном месте, чуть не падаю и тут же вздрагиваю: когда сбиваюсь с ритма шагов, слышу, что кто-то идет сзади, негромко шаркая.
Становится по-настоящему страшно, сердце в пятки падает. Оборачиваюсь, стараясь рассмотреть в темноте хоть что-то, но до ближайшего фонаря еще метров двадцать, тут темно жутко, даже силуэтов не видно.
Дышу через раз, язык немеет, мне, черт возьми, страшно! Я спиной чувствую острый взгляд, ощущаю, что кто-то идет сзади, и пытаюсь прибавить шаг, чтобы отдалиться хоть немного.
Снова спотыкаюсь.
Чудом удерживаюсь на ногах. Дышу.
Иду дальше. Трясущимися руками копошусь в сумочке, пытаясь отыскать телефон.
Мне так страшно… Мне настолько страшно, что потеют ладони и сердце выпрыгивает, грудная клетка ходуном, впору вызывать «Скорую», ссылаясь на предынфарктное.
Я его слышу. Чувствую. Мне до тошноты жутко, я не понимаю ни черта. Хочется плакать. Слезы комом встают в горле, от этого тяжело дышать.
Это маньяк? Нашел одну-единственную дуру, гуляющую по ночам в пустом спальном районе?
Дохожу до фонаря и быстро оборачиваюсь: до маньяка метров пятнадцать. Невысокий, в капюшоне, руки в карманах, больше ни черта не видно, но и этого хватает, чтобы паника с новой силой подкатила к горлу.
Вряд ли это мирный житель соседского дома, да? Или заботливый внук, решивший проведать бабушку на ночь?
Саша, блин, наслушалась от нее про маньяков, а теперь жутко до смерти! А вдруг правда…
Наконец-то достаю телефон, открываю телефонную книгу и жму на первый контакт, пытаясь дозвониться. Так же легче, да? Не так страшно, да и преследователя может отпугнуть.
Я надеюсь на это.
Я очень надеюсь!
– Антош, – говорю сразу, как только тот берет трубку, – ты сильно занят сейчас?
– Что случилось, Даш? – звучит в трубке, и на крохотный процент мне становится легче. На самую малость. Но я уже не чувствую себя так уязвимо.
Бегу еще быстрее, радуюсь, что тут уже светят фонари. Очень надеюсь, что не упаду и не облегчу маньяку задачу. Оборачиваюсь. Замедлился. Но все равно страшно до одури.
– Ничего особенного, – тараторю, не понимая, что несу, – я гуляла с подружкой, теперь иду домой, а за мной какой-то мужик! Мне пройти осталось три дома до своего, просто поговори со мной, пожалуйста, очень страшно, с тобой спокойнее.
Голос срывается пару раз, дышать еще тяжелее. Сумочка падает с плеча, ловлю ее в воздухе. Нервничаю.
Кажется, я никогда не дойду до дома. На страхе и адреналине это расстояние кажется просто огромным.
Стопы и икры горят огнем от напряжения, грудь разрывается от гулких ударов сердца. Стараюсь держаться.
– Горе ты, Даша! – рычит Антон, но не злится. Переживает, слышу. – Куда ехать?
О его заботе я обязательно подумаю когда-нибудь потом. Сейчас мне кажется, что маньяк перестал меня преследовать и решил обойти по кругу, чтобы встретиться со мной лицом к лицу.
Твою…
Дышу. Я очень стараюсь. Я очень стараюсь, но не получается ни черта!
– Никуда не надо, мне два дома осталось, я у семнадцатого уже! – говорю погромче, пусть преследователь знает, что люди в курсе о моем местонахождении!
У меня лучшая подруга – фанат всех сериалов мира про маньяков, я даже в стрессовой ситуации помню, что нужно делать для своего спасения.
– Давно идет за тобой?
– Как во дворы свернула, не видела его до этого, а тут сразу из-за угла появился. Страшно, но он замедлился, когда я тебе позвонила, а еще тут фонари хорошо горят, я почти прибежала!
– Даш, ну как так? Такси не ходят? Я есть, в конце концов!
Нет тебя у меня больше, Ковалев. Нет больше.
– Тош, не ругайся, я вот пришла уже!
Голос дрожит, руки еще сильнее. Не с первой попытки попадаю магнитом, чтобы открыть подъездную дверь. Оборачиваюсь, смотрю по сторонам, прежде чем войти. Никого…
Сердце все еще стучит очень сильно, но голос
