д на Лауру, а затем опустил клинок, завершая дуэль. Вторую за утро.
Предыдущих четверых противников, начиная с барона Анри, он прикончил. Почему пощадил этого Стриж не знал, но полагал, что в дело вступили какие-то договорённости с графиней и внутриклановые политические расклады.
Соперник капитана, казалось, до конца не верил своему счастью. Осознав, что смерть прошла мимо, он вскочил на ноги и поклонился графине с таким рвением, что сложился вдвое, мазнув по песку волосами.
– Элиот! – с ехидной ухмылочкой окликнул его Робин.
Тот обернулся и, увидев пройдоху, недовольно нахмурился.
– Чего тебе? – спросил грубо.
– Надеюсь, Райна тоже тебя пощадит, – с елейной улыбкой пожелал рыжий.
Элиот побледнел, став похожим на привидение и, сглотнув, посмотрел на воительницу. Та перехватила его взгляд и молча погладила эфес шпаги. От этого дворянчик побледнел ещё больше.
– Я принесу ей свои извинения! – едва не выкрикнул он и быстрым шагом пересёк ристалище.
– Ага, верно, бегом давай, – тихо, так, что слышал лишь Стриж, хмыкнул Робин.
Облокотившись на перила ристалища, они смотрели, как Элиот, согнувшись вдвое, униженно вымаливает прощение. По глазам Райны было видно, что извинения ей нужны, как рыбе зонтик, и больше всего она хочет выбить дух из этого труса. Но упрямая воительница сумела поставить интересы клана выше своих обид и, самую малость поиздевавшись над Элиотом, всё же сочла извинения достаточными.
Едва заметный удовлетворённый кивок Лауры предназначался даже не самой Райне, а скорее публике. Пусть клан видит, что графиня держит под контролем даже упрямую и своенравную каторжанку.
Немалое достижение, если вдуматься.
Даран всё это время напряжённо следил за церемонией публичного извинения. Очевидно, он до конца не верил в то, что Райна сделает всё как оговорено и не соблазнится шансом прикончить очередного обидчика.
Убедившись, что всё прошло гладко, капитан дождался, пока лекарь закончит штопать рану на бедре, и захромал в замок. Элиот достал его лишь раз, нанеся хоть и не опасный, но глубокий порез. Практически без повреждений Даран вышел лишь в двух дуэлях из пяти. В остальных он получил ранения, пусть и не угрожающие жизни, но способные ослабить настолько, что в следующем же бою соотношение сил оказалось бы не в пользу капитана.
Не будь у них рабочего медицинского артефакта, шансы пережить следующую схватку упали бы до критических значений.
На это, очевидно, и рассчитывали заговорщики, решившие избавиться разом и от бастарда, и от его подруги-каторжанки. Интересно, первые, вызвавшиеся на дуэль, были такими отчаянными храбрецами или все тянули жребий, определяя очерёдность? Для стартовой пятёрки, а то и десятки, то был реальный риск, а вот для остальных – скорее публичное выражение недовольства правлением графини.
Как бы то ни было, теперь одинаково рисковали все. Если ни одному из дуэлянтов не хватит умения сразить Дарана в бою, он способен прикончить их всех до единого. Благодаря медицинской капсуле свежие раны затягивались за пару часов. С кровопотерей она, судя по симптоматике, тоже как-то справлялась, хотя пил капитан теперь безостановочно. В основном способствующие кроветворению фруктовые соки, к вящей радости лекаря, считавшего, что Даран бравирует, демонстративно не обращая внимания на раны.
– Я пошёл, – предупредил Стриж Робина.
– Угу, – вздохнув, отозвался рыжий.
Он тоже очень хотел быть рядом с братом, но, будучи при исполнении, вынужден был остаться во дворе, контролируя толпу.
А вот Райне никто не мешал – формально она тоже считалась участником поединков и от службы была освобождена. Потому, поклонившись графине и Золотому Когтю, поспешила вслед за Дараном.
Капитан, судя по выступившей на лбу испарине, чувствовал себя хреново. Адреналин, игравший роль анестетика, уходил, и рана причиняла нешуточную боль.
Райна молча подставила ему плечо и ухватила за пояс, помогая идти. Хоть капитан был выше её на голову и на пару десятков килограмм тяжелее, воительница без труда поддерживала его на лестнице в подвал.
– Почему вы сохранили ему жизнь? – спросила Миа, следуя за ними.
– Приказ графини, – коротко отозвался Даран.
– Его родные уразумели, в какую жопу себя загнали, и пошли на поклон к Лауре, – зло ухмыльнулась Райна. – Не знаю уж, что впечатлило их больше: унизительная публичная казнь или то, как Дар разделал предыдущих наглецов.
– И Лаура просто взяла и простила их? – удивилась Миа.
Кречеты посмотрели на неё, как на умалишённую, а затем, очевидно вспомнив, что пустотница
