глядя на Стешу.
– Управилась. – Стеша стащила валенки, прижалась озябшими, покрасневшими от ледяной воды ладонями к печному боку.
– Садись завтракать, – сказала баба Марфа и ловким движением стряхнула блин с чугунной сковородки на стоящую на припёке тарелку.
– Спасибо. – Стеша забрала тарелку, присела к столу.
Через приоткрытую дверь она видела, как в спальне Катюша играет со своей деревянной птичкой. Наверное, самое время поговорить. Вот только с чего начать? Какой вопрос задать бабе Марфе? На какой вопрос она захочет ответить?
Начинать не пришлось. Баба Марфа села напротив, уставилась на Стешу тяжелым взглядом своих черных цыганских глаз. У мамы и у самой Стеши глаза были зеленого цвета, у Катюши – светло-карие. Вот такой непроницаемой угольной радужки не было ни у кого в их семье.
– Где твой платок? – спросила баба Марфа.
– Какой платок? – Сердце похолодело и стало биться в разы быстрее. – У меня несколько платков.
На самом деле платок был только один, и теперь Стеша надевала шерстяной берет или и вовсе ходила с непокрытой головой. Весна ведь!
– Тот красный платок, в котором ты приехала.
– А почему вы спрашиваете?
Ей был неприятен этот допрос. Было что-то странное в том, каким тоном баба Марфа его вела, и в том, каким взглядом на нее смотрела.
– Где платок? – процедила баба Марфа и стукнула ладонью по столу с такой силой, что Стеша от неожиданности уронила вилку. Та с тихим бряцаньем упала на пол. Пришлось лезть за ней под стол. Это дало Стеше время прийти в себя и собраться с силами для отпора.
– Я его потеряла. – Сказала она, выныривая с вилкой из-под стола. – Не понимаю, какое вам…
– Где? – перебила ее баба Марфа.
– Что где? – Стеша вытерла вилку лежащим на краю стола полотенцем.
– Где ты потеряла свой платок?
– Не знаю, – соврала Стеша. Отчего-то говорить старухе правду не хотелось.
– Не ври мне! – Баба Марфа крепко сжала ее запястье своими сухими узловатыми пальцами. – Спрашиваю в последний раз! Где ты потеряла свой платок?
И как-то сразу стало ясно, что это и в самом деле в последний раз, что, если Стеша снова соврет, последствия для них с Катюшей могут быть самыми непредсказуемыми.
– На болоте. Я не помню точно. Кажется, на болоте.
Баба Марфа подалась вперед. Ее ногти впились в кожу Стеши с такой силой, что стало по-настоящему больно и по-настоящему страшно.
– Когда? – спросила старуха едва слышно. В голосе ее снова трещал огонь. Как у тех… угарников. – Когда ты его потеряла?
Когда? Это Стеша знала совершенно точно.
– В тот день, когда вы с Серафимом ходили слушать болото! – сказала она с вызовом. – Это
