, что я принадлежу им и никуда не денусь, они немедленно исчезают. Такое впечатление, что вселенная только этого и ждет: ей нравится смеяться надо мной.
Недавно я узнала, что это и называется венцом безбрачия. Когда те, кто дороги, покидают меня. И ты, моя несбывшаяся любовь, мое неслучившееся счастье, можешь идти. Теперь ты всё знаешь. Ты и вселенная можете вместе посмеяться надо мной.
Он повернулся спиной ко мне, распахнул дверь и вышел. Вот и всё. Еще один красивый, но бесполезный камень в моей короне, в моем венце безбрачия.
Ирония судьбы в том, что мое имя Лаура переводится с испанского как «увенчанная лаврами». Но единственное, что венчает мою бедную голову – железный, шипастый и колючий венец безбрачия. Мне тридцать два. Я живу в Москве – городе, который кишит молодыми и красивыми охотницами на мужчин. У меня нет шансов на счастье. Так и помру в одиночестве.
За месяц до…
Отключите интернет. Взорвите его к чертям! Чтобы косорукие неудачницы вроде меня тоже замуж сходили. Как выйду в сеть, так сразу тошнить начинает от идеальных интернет-невест. Ну не умею я умею вышивать крестиком, вязать на спицах и печь торты. А еще не занимаюсь спортом и не знаю пять языков. Но не хуже других умею любить. Почему мужчинам вдруг этого стало мало?
Все вокруг занимаются йогой, бачатой, росписью по батику, рисованием, самосовершенствуются на марафонах, готовят, ухаживают за собой и в тридцать выглядят на семнадцать. Учат английский в наушниках во время мойки пола. Пекут торты за полчаса до сна и путешествуют в места силы и духовности. Только я одна устаю, как собака, и ничего не успеваю. А можно мне просто побыть нормальной? Или нормальные сейчас замуж не выходят? Видимо, нет.
Женщину меняют не жизнь, не возраст, не победы и не беды. Женщину меняет мужчина, который рядом с ней. Только я не меняюсь. Потому что не с кем.
Особенно тяжело после праздников и выходных. Вся эта женская болтовня на работе и в чатах:
– Ой, а мой сегодня такое отчудил! Девочки, вы не поверите. Я в шоках.
– А я вчера детям и мужу такую запеканочку забабахала. А моему не зашло. Жевал с каменной мордой.
– А мой заценил вкусняшку. И дети были так рады!
Мне сказать нечего. Я молчу. А так хочется рассказать, что мой сегодня. И что дети такие умнички. И поплакать, как я устала от быта и кухни. А потом порадоваться, что устала. Ведь счастливые жёны и мамы всегда очень устают.
– Лаура, ты телефон бросила вчера в ванной, – он вышел из душа и положил телефон в мою сумку. – И что бы делала без него? И вообще что у тебя случилось? Душераздирающий рассказ я так и не услышал, – он начал растирать тело полотенцем.
Красивое, накачанное, влажное от воды тело. Как его зовут-то, господи? Ах да, Матвей.
– Потом бы забрала телефон, – я с трудом отвела взгляд от его широкого торса и узких бедер.
Некрасиво так пялиться на малознакомого мужика. Даже если провела с ним ночь. Которую вообще не помню. Ничего! Ни единого фрагмента.
– Потом? – саркастически уточнил он. – Кто тебе сказал, что будет продолжение? – спросил, как припечатал.
И это после первой нашей ночи вместе!
Его светло-голубые глаза холодными буравчиками впились в мое лицо.
– Успешные мужики не женятся на серых мышах и бледной моли, – Матвей натянул черные джинсы, белую футболку, накинул черный легкий пиджак и снял трубку гостиничного телефона.
– Завтракать будешь? Закажу доставку в номер, – как ни в чем не бывало спросил он, словно не оскорбил меня минуту назад.
Очень хотелось послать его. Грубо, резко, но метко.
– Нет, – процедила я, завернулась в одеяло и встала. – Спасибо за лекцию. Буду знать.
Одной рукой придерживая сколький шелк пододеяльника, второй рукой я попыталась накинуть блузку. Одеяло свалилось на ковер, блузка тоже. Обнаженная я неловко застыла под его насмешливым взглядом.
– А что тебя так удивляет? – осведомился он. – Вы, девушки, все хотите прынцев. Богатых, образованных, успешных. А вы-то прынцу что можете дать? Свою бессмертную душу и тело? Так у многих души-то и нет. А тело, за небольшими вариациями, тоже у всех одинаковое. Просто вы привыкли материальное и социальное положение поправлять за счет замужества. А мы чем хуже? Хотели равенства? Получайте равенство. Ну, вот конкретно ты что можешь дать мне?
Всё, терпение лопнуло.
– Да ты кто такой вообще? Как смеешь? Мы же только что проснулись в одной постели, а ты со мной так грубо… так… – я едва сдерживалась, чтобы не заплакать. – Да как же так можно с женщиной, с которой… – в горле пересохло.
– Что? Спали? – уточнил он.
