что в полукилометре от теперешнего обитания Дёмина, рождение Ваньки и нормальная семейная жизнь. Не без мутных облачков бывало, а то и черных туч, но в целом все по-человечески. Углы сглаживала всегда жена – Волков не умел и учиться не хотел. Сглаживала умело, мудро и с благородным спокойствием. Коля отходил быстро, потому что человек он не злой и не злопамятный.
Она любила и уважала его, он – отвечал ей взаимностью.
Папин дом в Воскресенках Галина так и оставила одиноко стоять, дожидаясь Ванькиного совершеннолетия. Старый очень, покосившийся, да и в отличие от двадцати соток Волкова – четыре для выращивания овощей с фруктами ни к селу, ни к городу. С продажи копейки сущие выгадаешь и ничего путного на них потом не купишь. Решили не трогать до лучших времен. Пусть сын, когда подрастет, занимается благоустройством сам. Будет ему отдельный собственный угол для личной жизни. Оставаться с родителями, будучи взрослым, – дело гиблое и бесперспективное. Эту истину Волков и его жена усвоили еще в юности, придерживаясь того мнения, что если супруги не могут обеспечить хоть каким-то жильем своих детей, то и нечего их рожать, обрекая бедолаг на вечные скитания или кабальные займы. Как говорится, сначала надо дать ребенку благодатную почву с подпиткой, а дальше пусть уже собственными силами пробивается.
Квартиру свою Галина сдавала. Деньги хоть и небольшие выручала, поскольку городок провинциальный и ценник высокий не заломишь, но зато имела хороший довесок к скромному почтовому окладу и щедрому огороду, который активно плодился благодаря ее трудолюбивым рукам. Галка вообще была воспитана так, что рассчитывала только на себя. От Волкова она ждала в основном лишь его чуткого присутствия и простого внимания.
И Ванькой чтобы занимался, она хотела. Волков и занимался.
Глава 5. Иваныч
С Иванычем приключилась намного хуже. Его внучка, говоря народным языком, кинула деда через то место, которого у нее нет, но при современных мировоззрениях и технологиях запросто может появиться. Горе-родители Машки ничего, кроме как бухать днями напролет, не умели. Овдовев, когда его дочке Ксюхе исполнилось пять лет, Иваныч растил внучку сам. А когда той стукнуло шестнадцать, начал регулярно выдавать любимому чаду денег немалыми для деревни суммами из своих многолетних накоплений. Думал, Машка в институте учится. Она даже показывала ему какие-то липовые бумаги. Доверчивый Иваныч свято верил, что внучка в кампусе ночами обтесывает гранит науки, не щадя прокуренных зубов, а утром вприпрыжку и с улыбкой бежит на лекции, всякие там пары и периодически ездит куда-то на практику. Наивный старик принимал все за чистую монету и продолжал ежемесячно отстегивать ей деньги со своей инвалидской пенсии – три пальца не имел на правой руке. Ему казалось, вот отучится Машка и человеком станет, не то что ее родители – алкаши проклятые.
Не тут-то было. Вместо институтской пятилетки нерадивое дитя закрутила шашни с каким-то быдлом на двенадцать лет взрослее.
