того, чтобы его свезли на шлюпке на берег. Он целую ночь провёл в заброшенном замке и при весьма таинственных обстоятельствах разузнал-таки об этой страшной тайне, но наотрез отказался поведать её нам, пообещав сделать это как-нибудь в другой раз и в другом месте. Эту тайну он унёс собой в могилу, так и не успев выполнить своё обещание 1793 года, – помешала многотрудная работа над «Историей государства Российского».
Кстати, историк утверждает, что беседовал с борнхольмцами на датском языке, которому выучился в Женеве у своего приятеля некоего NN. Если это так, то делает честь и без того заслуженно знаменитому Карамзину.
Скоро со своих протокольных мероприятий вернулся оживлённый лётчик с моряком и пригласил меня «прокатиться» на моей машине по острову. Времени до возложения венков было достаточно. «Парадом», естественно, командовал лётчик. Он заранее выбрал маршрут и корректировал наше движение, заглядывая в истрёпанную туристскую карту Борнхольма, приобретённую, вероятно, ещё предыдущим поколением сотрудников атташата.
«Наружка» чётко взяла нас от самой гостиницы и вела всю дорогу, не делая каких-либо попыток маскироваться. Наш путь пролегал вдоль берега, и мы должны были по кругу против часовой стрелки объехать весь остров и вернуться через пару часов обратно в Рённе. Справа мы непрерывно видели голубое с белыми барашками море, в некоторых местах берег круто обрывался к воде и обнажал белую известняковую породу. Местность была пересечённой, и за холмами открывался вид то на одинокий хутор с постройками, то на возделанные угодья и мирно пасшееся на лугу стадо коров, то на какую-нибудь сельскохозяйственную букашку-машину, мирно ползущую по полю. Изредка небо протыкали шпили церквей или отдельно стоящих деревьев.
Я был полностью поглощён окружавшей нас природой и машинально выполнял команды сидевшего на заднем сиденье лётчика притормозить, замедлить ход, остановиться или свернуть на посёлочную дорогу. У них в груди клокотали шпионские страсти, им нужно было что-то сверить по карте, отметить на местности какие-то признаки каких-то военных объектов, остающихся для моих глаз невидимыми, а я наслаждался путешествием как турист. Ни цель, ни результаты этого визуального приключения меня не интересовали. В зеркале я постоянно видел знакомые силуэты автомашин копенгагенских контрразведчиков, но они только являлись украшением идиллической картины в виде борнхольмского ландшафта.
Эх, помчусь как Гипомах[21], по гладкой асфальтовой дорожке! Когда ещё подвернётся случай сочетания приятного с полезным? Какой же русский не любит быстрой езды?[22]
Движение по кругу рано или поздно предполагает возвращение в исходную точку. В Рённе мы все вернулись довольные. Нужно было торопиться на возложение, и в холле гостиницы нас встретил встревоженный Тищенко – обычно флегматичный и спокойный, как тюлень, – и сделал реприманд за опоздание.
Кладбище
История утверждает, что так греки называли боевых всадников.
Тот, на котором ездят, утверждает бывший начальник разведки Л. Шебаршин.
