естью выполняла свой долг в последней войне Российской империи, не раз выручая своих союзников и внеся более чем весомый вклад в дело победы Антанты над государствами Германского блока[1].
Русские генералы Первой мировой войны… Сколько негативного было сказано об этих людях. Например, такое: «…некоторые меры к устранению военной невежественности были принимаемы старым правительством, но меры эти, скорее, можно назвать полумерами, так как мерилом оценки того или другого лица часто, если не сказать – почти всегда служила родовитость происхождения или близость ко двору и придворным сферам»[2]. «Колебание, нерешительность, боязнь ответственности, привычка сваливать то, что нужно сделать самому, на другого»[3] – вот, по мнению авторов этой статьи, главные черты, присущие русскому генералитету в годы мировой войны.
Недостатков у русского генералитета было достаточно. Качества администраторов, хозяйственников, строевиков и пр. многих русских генералов были не особо нужны в сложной боевой обстановке. Решительности, инициативы, творчества зачастую не хватало. Не весь русский генералитет смог достойно проявить себя, адаптироваться к новым реалиям, но ведь действовать пришлось в тяжелых условиях небывалой войны.
Но здесь необходимо отметить, что многие «грехи» высшего командования были свойственны и нашим союзникам по Антанте. Комдив В. А. Меликов, говоря о Приграничном сражении 1914 г. на Французском фронте, отмечал: «Сейчас же после объявления всеобщей мобилизации у французского командования сильно ослабела воля к победе. И хотя еще в мирное время по разработанным маршрутам сотнями змеек бежали эшелоны с войсками к восточной границе, но их не направляла твердая, уверенная рука полководца, крепко знающего, чего он хочет, и имеющего стратегическую перспективу»[4].
Более того, зачастую и германское командование было не на высоте. Как отмечал исследователь Восточно-Прусской операции 1914 г. (для немцев – одного из наиболее удачных в оперативном отношении сражений на Русском фронте мировой войны) Н. Евсеев: «Операции показали, что русские и некоторые германские корпусные командиры не обладали нужным оперативным кругозором и действовали во вред общему ходу операции. Исключение составляли у немцев Франсуа и Белов, а у русских ген[ерал] Мартос. Августовское сражение показывает, что в обстановке маневренной войны требуется весьма жесткое управление армиями и корпусами»[5].
Причем в этой операции, «располагая многочисленными преимуществами, а особенно русскими радиотелеграммами, немцы не вполне… справились со своей задачей и упустили многие представлявшиеся им возможности. Причиной этого явились оперативные промахи (порой неряшливость) некоторых германских военачальников»[6].
Условия современной войны предъявляли к лицу, занимающему высокую командную должность, повышенные требования. Военачальник должен обладать умением правильно рассчитать, четко организовать и твердо направить действия вверенных войск, остро и мгновенно воспринимать оперативную обстановку во всем ее многообразии и тут же принимать смелое и взвешенное решение – «по своему вдохновению». Главное искусство стратега и оператора – правильно чувствовать тот предел в форсировании людских и материальных средств, за которым может наступить надлом в войсках, который повлечет за собой не победу, а поражение.
Русская армия эпохи Первой мировой войны дала военной науке имена 3 блестящих тактиков, выработавших самостоятельные тактические методы прорыва на различных фронтах и театрах военных действий (по сути, самостоятельные школы): А. А. Брусилова, В. И. Гурко и Н. Н. Юденича; 3 стратегов и военных организаторов: Н. Н. Юденича, М. В. Алексеева, великого князя Николая Николаевича; целый ряд кавалерийских (Ф. А. Келлер, А. М. Каледин, П. Н. Врангель, Н. Н. Баратов, А. М. Крымов, К. Г. Маннергейм и др.) и общевой сковых (П. А. Плеве, В. Е. Флуг, В. Н. Горбатовский, П. С. Балуев, А. И. Деникин, Л. В. Леш, Л. Г. Корнилов, П. А. Лечицкий, Е. А. Радкевич, М. А. Пржевальский, Д. Г. Щербачев и др.) военачальников. Появилась категория талантливых штабных работников (Е. К. Миллер, М. Ф. Квецинский, А. С. Лукомский, Н. Н. Духонин). Помимо тактических и организационных открытий, русские военные деятели отличились и в технической сфере: достаточно вспомнить систему минных постановок А. В. Колчака, заслуги и новшества инженеров генералов К. И. Величко, Д. М. Карбышева, нововведения в артиллерийском деле «русского Брухмюллера» генерала В. Ф. Кирея.
Характеризуя высший командный состав русской армии, необходимо сравнить его с таковым же у противника по одному весьма интересному показателю. Устоялось мнение – русские генералы считали солдат «серой скотинкой», гнали на убой и т. п. Но вот что показательно. Русская армия, в основном, избежала преступных «мясорубок» по образцу Французского фронта, когда командование и немцев, и союзников обрекало свои войска на огромные потери, которыми оплачивалась занятая территория. Причем делалось это сознательно.
Антанта – военно-политический союз России, Франции и Англии, в течение войны пополнялся новыми участниками. Применительно к России знаковыми стали подписанная в августе 1892 г. начальником русского Генерального штаба Н. Н. Обручевым и помощником начальника французского Генерального штаба Р. Ш. Ф. Буадеффром Франко-Русская военная конвенция (утверждена в декабре 1893 г.), соглашение 1907 г. с Англией (в 1908 г. русский и британский монархи обменялись мнениями по поводу возможной совместной войны с Германией). Германский блок – союз Германской, Австро-Венгерской, Оттоманской империй и Болгарского царства.
