ты с ума сошла? Они сами разберутся! – процедила со злостью Карина.
Ей, наконец, удалось отвоевать несколько вещей, которые она выхватила из рук сестры. Последняя, воспользовавшись тем, что Карина от неё отцепилась, и тем, что мы с Юрой застыли в шоке, ринулась к окну.
– Аня, господи! – завопила я, бросаясь за дочерью.
Показалось, что моя девочка сейчас вскочит на подоконник и окажется за пределами квартиры. Она была так взбудоражена, что я начинала всерьез опасаться за то, что дочь может сделать нечто непоправимое.
Но она лишь выкинула вещи Корзунова и, развернувшись к нам, сложила руки на груди в защитном жесте. Смотрела кругом, вскинув подбородок, но в глазах её плескался настоящий ужас.
Аня держалась изо всех сил, показывала, что настроена воинственно, а на деле, кажется, была сейчас гораздо беззащитнее, чем когда ей, например, был год, она училась ходить и падала, разбивая коленки в кровь.
– Так, Корзунов! – рявкнула я, входя в раж.
Возможно, мне и стоило сдержаться и не подливать масло в огонь, но сколько уже можно, скажите мне?
– Ты во всём этом виноват один-единственный, тебе и отвечать за свои поступки! – продолжила, подойдя к младшей дочери.
Взяла её за плечи, обняла, показывая, что я рядом. Аня в ответ трогательно уткнулась мне в плечо и тихо-тихо всхлипнула.
– Осилишь разговор вчетвером? Или отложим на потом? – мягко спросила я у неё, чуть покачивая дочь в объятиях.
– Осилю! – с жаром заявила она.
И когда вновь вскинула голову и быстро отёрла слезинки, в глазах её запылал лихорадочный огонь.
– Отлично. Карина, а ты? – уточнила у старшей.
Та поджала губы и коротко кивнула.
Я подошла к постели, на которую и опустилась, потому что ноги были ватными и как я вообще могла на них передвигаться – одному богу было известно.
– Если не станешь бросаться вниз за своим барахлом, – обратилась я к мужу, когда Аня присела рядом со мной, – то давай, Юр, рассказывай всё заново, но уже в моём присутствии.
Я цепко смотрела за тем, где предпочтёт устроиться Карина. И когда Корзунов, который сцепил челюсти и, судя по его виду, держался на честном слове, чтобы не высказаться по поводу поведения Ани, отошёл и оперся бедром на стол, Карина выдохнула и отошла на «нейтральную территорию». Плюхнулась на пол, села по-турецки и стала теребить край футболки.
Тишина, в которую мы попали, словно в вакуум, стала оглушающей.
– Юр, начинай ты. Хочу узнать, что ты поведал дочерям, потом расскажу свою версию событий, – проговорила я звенящим голосом.
Корзунов снова вздохнул, как будто он тут вагоны разгружал, и начал свой рассказ:
– Я сказал девочкам, что мы с тобой разводимся, потому что у меня появилась другая. Всё! Карина, скажи, что я никак вас на свою сторону не перетаскивал!
Дочь опустила голову ниже
