меньше, так ведь?
– Так-то оно так, – кивнул, соглашаясь, Кругляков. – Этого пропойцу мы уложим спать и утром опохмелим. Только вот…
– Что еще? – прикрикнул на него Сибагат Ибрагимович, недовольно хмуря брови.
– Вот… – управляющий достал из кармана жилетки вчетверо сложенный лист бумаги и протянул его хозяину.
У Халилова глаза полезли на лоб.
– Что это? – спросил он. – Из его кармана выудил?
– Да нет, – нахмурился, багровея, Кругляков. – Карманы его одежды я позже осмотрю. А вот телеграмма… Я прочитал её и ничего не понял.
– Какая телеграмма? – забеспокоился Сибагат Ибрагимович. – Когда тебе её принесли?
– Только что, – ответил управляющий, бледнея. – У меня никогда в Уфе не было родственников, а тут…
– Давай сюда!
Халилов выхватил телеграмму, не читая, сунул её в карман и засобирался уходить.
– Ты, Назар, жди меня утром, – сказал он на прощание, обернувшись от двери. – Делай что хочешь, но бродягу до моего прихода в кабаке придержи.
– А может, его перепохмелить? – предложил управляющий.
– Лучше накорми, а выпить дай немножко. Может быть, мне поговорить с ним понадобится, а с пьяной мордой любой разговор – пустая трата времени.
– Это точно, – вздохнул Кругляков, хмуро глядя на закрывшуюся за ушедшим хозяином дверь. – Если человек лыка не вяжет, то его голова пуста, как ржавая бочка…
Сибагат Ибрагимович не спал всю ночь. Он несколько раз перечитал отпечатанный на узких полосках текст и никак не мог отделаться от тревожного чувства, поселившегося в нём: «Я тяжело болен. Приезжай, иначе живым больше меня не увидишь!»
Телеграмма была адресована ему, хотя пришла на имя Назара Круглякова. Сибагат Ибрагимович знал, кто её прислал. Текст на самом деле означал сигнал тревоги, предупреждавший об опасности.
К утру он уже знал, что нужно делать. «Пора завязывать со всем, наигрался, старый, – напряжённо думал Халилов, спешно собираясь в дорогу. – Время сейчас трудное, революционеры шалят и… Когда их начнут вычёсывать, как вшей, из тела государства, то можно будет с ними заодно угодить под одну гребёнку…»
В семь часов утра купец был готов к отъезду. Посмотревшись в зеркало, он озабоченно хмыкнул, затем подошёл к двери спальни племянницы и постучал. «Пора положить конец её свиданиям с Кузьмой, – подумал Сибагат Ибрагимович. – Совсем запудрил мозги девке, гадёныш. Как только вернусь, отважу его от нашего дома. Пусть знает своё место, “господин судебный пристав”…»
Взяв в руки дорожный баул, он вышел на улицу, где его ожидал слуга и готовая к отъезду коляска.
– Куда поедем, Сибагат Ибрагимович? – поинтересовался слуга, беря в руки вожжи.
– Сначала в кабак на базар, – сказал он задумчиво. – А потом отвезёшь меня на вокзал, если не передумаю.
– Вы куда-то уезжаете,
