ок, однако, напомнил мне о моей подруге детских лет, Ольге. Как-то, будучи уже лет сорока или около того, она заявила, что хочет пойти учиться пению. У меня глаза на лоб полезли:
– Зачем тебе это?
– Просто так, – сказала неуверенно Ольга, и пению учиться не стала.
Получается, я у неё отбила охоту, в корне подавила росток желания петь. Зря она меня послушалась, зря. И теперь я казнюсь и виню себя в том, что поддержи я её в этом намерении, глядишь, вся её жизнь потекла бы по другому руслу. Вот так и бывает: одно слово всю жизнь сломает. Я сама в это время училась живописи, но так это ж совсем другое дело, тем более, я всегда стремилась научиться изображать мир красками на холсте. А петь, когда тебе на ухо медведь наступил? Никогда не замечала у Ольги такой мечты. Ну, может, слух какой-никакой у неё был, потому что она, будучи лет десяти, хвасталась, что её где-то проверяли на наличие слуха и слух у неё есть, ритмический. То есть она гордилась своим чувством ритма. Ей вообще-то вот это чувство превосходства хоть в чём-то надо мной, видимо, грело душу. Меня на чувство ритма никто не проверял.
И петь я особо не любила. Ну, только если одна в квартире, то могла спеть: «Орлёнок, орлёнок, взлети выше солнца и землю с высот огляди…». Какие в школе песни учили на уроке пения, те я и горланила. Мне казалось, что пою я здорово, голос звенел. Однажды устроила сольный концерт у бабушки в доме, думая, что никого нет. Оказалось, что мой двоюродный брат сидел в своей комнате и всё слышал. Было стыдно. Мне, конечно. Он-то ничего не сказал насчёт того, как я ему по ушам ездила. А, может, ему понравилось, я не спрашивала, я готова была сквозь землю провалиться. И когда я была в пионерском лагере, я искала кружок, куда бы я хотела ходить. Заглянула в двери, а там хор стоит, девочки, мальчики, петь собираются и дядька ими руководит. Мне так ласково говорит:
– Девочка, заходи! Петь будем.
Я быстро захлопнула дверь и бежала как чёрт от ладана. Так что с пением у меня не заладилось. Голоса нет, потому и желания не было.
– Мне кажется, – говорила я Ольге впоследствии, – что для пения нужно особое состояние души, душа должна быть распахнута. Ты что на сцену собралась выходить?
– Нет, – отвечала Ольга, – для себя. – Она ухмыльнулась своей особой улыбкой: узкие губы сдвинула в одну сторону, а глаза потупила. И ещё как-то насмешливо и в то же время презрительно хмыкнула, повернув голову в бок и задрав вверх, отчего курносый нос стал ещё более курносым. – Там помогают найти свой голос.
– А оно тебе надо? – продолжала удивляться я.
Она неопределённо пожала узкими плечами.
На том разговор и закончился.
А, вспомнила, было дело, ходили мы с Ольгой по улицам и орали во всю Ивановскую любимую тогда всеми песню Анатолия Королёва «Одиннадцатый маршрут»:
А ты не знаешь, а ты не слышишь мою печаль, мою печаль,
А я такой, что за тобою могу пойти в любую даль…
Тогда только-только стали появляться чёрно-белые телевизоры, и мы могли видеть Анатолия Королёва на экране. Ах, какой красавчик был.
А ещё у Ольги был проигрыватель, на котором мы слушали огромные чёрные пластинки. Проигрыватель ставился на полу, под стол, а посреди комнаты мы устраивали танцы.
У меня дома тоже был проигрыватель: большая тумбочка, в которую встроен проигрыватель. У себя дома я слушала другую музыку, классическую. Ещё в этой тумбочке был радиоприёмник, и я крутила-вертела ручку, плавая по радиоволнам и выискивая музыку. Найдя, слушала, прислушивалась, стараясь поймать в своей душе отклик на музыку. Часто слёзы подступали к глазам, и я плакала о своей горькой судьбе, оплакивая свою загубленную молодую жизнь, потому что мне не повезло с родителями конкретно. Мать была глупа и необразованна, ругалась и дралась. Отец был неразговорчивый терпила с вечно унылым лицом несчастного человека, на котором яснее ясного было написано, как он несчастлив.
У Ольги родители тоже были люди невзрачные, занимали примитивное положение, как в обществе, так и вообще по жизни. Их самое большое достижение было то, что они работали на КВЖД – Китайско-Восточной железной дороге, которая раньше принадлежала Российской империи и обслуживалась её подданными. Начало строительства было положено от города Харбин, который был основан русскими поселенцами в 1898 году как станция КВЖД. Затем КВЖД перешла в ведение советских служащих, а в 1952 году было подписано соглашение о безвозмездной передаче КВЖД Китаю. В Харбине родители Оли Андрей и Тамара познакомились, там же родилась в 1953 году их единственная дочь. Но в 1953 году КВЖД была окончательно передана Китаю, и семья Мартынюк покинула Харбин, но Ольга впоследствии гордилась тем, что она родилась в Китае.
С Ольгой мы познакомились в школе, в третьем классе. Когда я пришла первый раз в гости к Ольге, я увидела
