её всю. Гадливая улыбка перекосила его лицо, когда он сунул пальцы меж её ног.
– Здесь малый змий похотливый обретается. Ишь, как пружинит, ишь, как краснеет! Ишь, как маслится! А нам не впервой! Это мы побелим в момент! И грудочки отхватим, как гниль с яблока вырежем! И щель зашьем. И желания лишим.
Девчушка мелко дрожала, мальчик пытался освободиться от ремней. Но привязали их прочно.
– Последний раз спрашиваю, где клад? – вскричал Бир. А Кондратий Иванович, тем временем, уже приготовился отрезать брату и сестре все, что, по его мнению, было лишним. И уже нож занес над парнишкой.
В этот момент из горящего камина сами собой просыпались на пол горящие поленья и угли, затем из камина потекла вода пополам с сажей. И вдруг оттуда выскочил черт с рогами, длинным красным хвостом и белым оскалом зубов!
Кондратий, Петра, Леха и Глындя кинулись вон из комнаты, черт не обратил на них внимания. Он выстрелил в Бира из пистолета, пробил ему правое плечо. И стекла зазвенели, и двери затрещали, и завывали подстреленные собаки на дворе. В полуподвал ворвались вооруженные люди во главе с Томасом Девильневым. Черт и Бир катались и хрипели, пытаясь задушить один другого. Биру мешала кровоточащая рана, но сила его была слоновья. Сыщики принялись его вязать. Во время борьбы все переместились к камину, огороженному решеткой в виде перекрещенных копий с острыми наконечниками. Почувствовав, что ему не вырваться, Бир бешено мотнул головой. Одна из пик каминной решетки вонзилась ему глубоко в глаз. Могучий человек этот дернулся несколько раз и затих.
Бир лежал на полу в крови и грязи, в золе и чадящих головешках. Девильнев поднес к его губам перстень с вделанным в него крохотным зеркальцем. Глянул. Сказал:
– Главного живьем не взяли. Это всем нам укор! А как там – другие?
Дверь отворилась, и в полуподвал ввели крепко связанных Мухина, Глындю, Кондратия Ивановича, Петру и других обитателей дома.
Девильнев приказал побыстрей отвязать от скамьи девчушку и мальчика, снять с дыбы рыжего купца.
– Гудошниковы мы! – сказал он, отирая с лица пот, кровь и слезы, охая и стеная. – Ты, старшой, не сомневайся… ой жжет низ живота! Ой-е-ёй! Болит-то как! Но ништо, заживет! Я вижу, что ты нерусской нации, но ты мне теперь роднее родного. Я тебя награжу за спасение. Как же ты разведал, что здесь деется?
– Видение мне было! – отвечал Девильнев. И подумал, что вовсе и не соврал. Действительно, ему снилось это место, снился Мухин, снилась кровь. А обнаружив Мухина и выследив, в какой дом зашел он с дружком, Девильнев вызвал солдат. Отыскал и пожарника, который обычно чистил в том доме каминные трубы. Он нарядил парня чертом, взял шесты и веревочные лестницы, да прихватил для собак отравленного мяса. Шесты позволили перепрыгнуть через заборы, веревочная лестница помогла пожарнику взобраться на крышу. Крики Гудошниковых помешали Биру услышать шум осады.
Теперь он лежал бездыханный. Девильнев приказал отвезти всех обитателей дома в арестантскую. Он горел нетерпением допросить Мухина. Пусть скажет, где же теперь Палашка.
