от времени делать такие подарки господину Кошко, раз уж взялся служить. А Кот – он не свой, чужак, его не жалко.
Изображая приличного человека, чтобы бывать в богатых домах или хоть поблизости от них, Дмитрий Сидорович принялся ухаживать за вдовушкой, своей ровесницей, часто наведывался к ней в гости, но вел себя примерно. Вдовушка же была зажиточная и, чтобы вся родня обзавидовалась, поставила у себя телефон. С этого аппарата Хлопоня и телефонировал в полицейскую канцелярию, попросив соединить с господином Кошко. На вопрос, как доложить, Дмитрий Сидорович назвал фамилию «Коньяков». Они с Кошко уговорились о его тайном прозвании – в честь той встречи в «Славянском базаре».
– Ты, Хлопонин? – уточнил Аркадий Францевич.
– Я, ваше превосходительство.
– Чем порадуешь?
– Слыхали, ваше превосходительство, как лет семь, что ли, назад брали квартиру адвоката Левинзона?
– Слыхал.
– Там по делу проходил молодчик один, его еще не сразу взяли. Фамилия – Котовский Григорий, прозвание – Кот, сам – из Бессарабии.
– Котовский? Наслышан. Так что, он опять в Москве?
– Третьего дня в «Каторгу» приходил. Бурого искал, что-то затевает. Молодых баламутит…
– Что еще?
– Сдается мне, с каторги Кот сам ушел… без, значит, всякой амнистии.
– Та-ак… Благодарю, Хлопонин. Ты вот что, ты на следующей неделе поезжай-ка в Питер, тетушку навестить или там племянника. Короче, чтоб в воскресенье тебя в Москве не было!
– Понял, ваше превосходительство…
Это означало: будет облава, да нешуточная, в который день – одному Кошко известно, и попадаться незачем. Да, пожалуй, не только на Хитровке – Китай-город весь прочешут частым гребешком. Кот-то, выходит, один стоит целой облавы?! Надо ж, как получилось…
Но вряд ли Гриша будет сидеть на Хитровке и ждать у моря погоды. Он опять, поди, бегает по Москве, что-то затевает. А вот Бурый – тот прожженный хитрованец, без нужды или дела неотложного нипочем из своей берлоги не вылезет.
Возьмут Бурого в облаве, спросят: а дружок твой, Кот, где прохлаждается? Бурый после второй зуботычины поумнеет и выскажет все, что знает. Или кто-то из проституток шепнет, где искать красавчика. Из тех, что постарше. Молодая-то девчонка, может, и знает, да не выдаст – дескать, самой пригодится котик…
Выходит, надо брать своих малых, Федечку и Лукашку, и увозить из Москвы от греха подальше. В самом деле, давно пора в Питер наведаться. До Великого поста еще далеко, а Питер живет радостно, беспечно, и ходят по театрам-ресторанам господа с туго набитыми бумажниками.
Так рассудил Дмитрий Сидорович и, выкинув из головы все сомнения, пошел собираться в дорогу. На сей раз он легавым словечко молвил и сам остался в стороне. А полтора года назад кто-то другой так же молвил, и его, Хлопоню, вместе с двумя сотнями бедолаг замели.
