она, глядя в глаза мужа и сжимая его руку. Перед глазами маячил ангельский лик обещанного ей силами света ребенка. – Я есть вас любить!
– Я тоже люблю вас. – Филипп Август почувствовал, как его пробил озноб, мурашки поползли по коже. Он был вынужден освободить свою руку из цепких пальчиков юной красавицы. – Конечно, конечно… Когда-нибудь у нас будут дети и… – Он запнулся и покраснел.
Никогда прежде с ним не происходило ничего подобного. Никогда еще молодая и привлекательная женщина не действовала на него подобно тому, как действовала его жена. Прикасаясь к ней, он чувствовал холод, словно обнимал сугроб или ледяной столб. А его молодецкая сила и удаль куда-то пропадали, уступая место страху, что опять ничего не получится и он будет навечно опозорен в этих прекрасных глазах. Потому что он никогда не сможет возбудиться рядом с этой такой желанной и любящей его женщиной. А если и возбудится, не сумеет удовлетворить ее.
– Я есть молодая и сильная, я сумею родить детей! – выпалила словно в ответ на его мысли Энгебурга, чуть выпятив небольшую грудь и глядя на короля колдовскими с поволокой глазами. Ее губки при этом налились вишневым соком, на белой, точно мрамор, коже алым маком цвел румянец.
– Нет! Это невыносимо! – Король вскочил, и на ходу выпрыгнув из кареты, велел своему оруженосцу спешиться, после чего забрал его лошадь.
«Эта ведьма еще и издевается надо мной! Она сильная, она может подарить мне наследников, а вот я старый и давно уже ни на что не способный дурак, возомнивший себя юношей и женившийся на юной красавице. Ничего, как говорится, умная женщина без детей не останется!» – Филипп Август дал коню шпор и помчался вперед, разгоняя плеткой толпу. Вслед за ним устремилось несколько королевских любимцев.
Ничего не понимающая Энгебурга с каменным лицом продолжила путь до замка. Из всей речи мужа она поняла одно только слово «нет», и оно ранило ее. Не имея возможности с кем-нибудь посоветоваться, принцесса искала в толпе придворных переводчика, и не найдя, пришла к выводу, что все, что она сейчас может, это не удивляться и делать все то, что от нее потребуется. Уподобившись, таким образом, живой кукле, Энгебурга позволила, чтобы ее вели в тронный зал, где на большом троне уже восседал ее непредсказуемый супруг, а рядом с ним красовался трон поменьше для нее.
Весь зал был убран материей с вышитыми на ней геральдическими лилиями, горели свечи. Энгебурга улыбалась толпе придворных, отыскивая знакомые лица. В огромных вазах прямо на полу и на специальных постаментах стояли живые цветы, другие цветы были сплетены в гирлянды и украшали стены и лестницы.
Когда священник начал чтение молитвы, Энгебурге показалось, что она достигает врат рая. Торжественно в зал была внесена корона, точно такая же, как у Филиппа Августа, только поменьше. Энгебурга поднялась, и под громкие звуки труб на ее голову был возложен венец власти.
С восторгом присутствующие на коронации придворные обсуждали красоту и грациозность юной королевы. Со всех сторон
