мастеров. Увы, исправить что-либо было поздно!
Из воспоминаний адмирала Дмитрия Сенявина: «Князь Григорий Александрович не замедлил уведомить графа Войновича о войне с турками и о назначение турецкой эскадры, предложив графу со всем нашим флотом пуститься на турок к Варне. Повеление это получено, как теперь помню, 30 августа в субботу около обеда. Граф собрал всех капитанов, объявил им предписание и приказал быть готовым непременно завтра к вечеру. На другой день в воскресенье все капитаны обедали у графа и за столом упросили его, чтобы завтрашний день, т. е. в понедельник, не выходить в море, ибо понедельник у всех русских считался днем несчастным на всякое начинаемое дело. Вот совершенное невежество и глупость русского предрассудка, что и увидеть можно из последствия. Если бы мы вышли в море в понедельник, то непременно были бы в Варне и сделали бы сражение, а как целые сутки промедлили напрасно в угодность глупого суеверия, то не дошли мы до Варны только 40 миль итальянских, потерпели ужасное бедствие.
Проплыв половину расстояния, 4-го числа случились нам ветры тихие и переменные. 8-го числа в полдень мы были от Варны в 40 милях итальянских, ветер дул от W, ввечеру ветер стал крепчать и отходить к NО, а с полуночи сделался ужасный штурм от NNW. …В 9-м часу у нас на корабле все три мачты сломались разом…»
При этом «Слава Екатерины» так сильно накренилась, что едва не опрокинулась. Положение спас флаг-капитан Дмитрий Сенявин, который, не растерявшись, с топором в руках бросился перерубать многочисленные ванты, не дававшие мачтам упасть за борт. За Сенявиным поспешили матросы, и спустя несколько минут корабль наконец смог выйти из гибельного крена.
Один из офицеров «Екатерины» впоследствии вспоминал: «Мы положили якорь на глубине 55 саженей, выдали полтора каната, якорь задержал, корабль пришел к ветру, и течь несколько уменьшилась. В полдень 9-го никого от нас не было видно. 10-го течь прибавилась, а 11-го числа с вечера до полночи так увеличилась, что во все помпы, котлами и ведрами изо всех люков едва могли удержать воду и мы за то время были точно на краю гибели».
Вдалеке среди пенных водяных валов палил пушками, прося о помощи, фрегат «Крым», но помочь ему не мог никто. Прошел час, другой, и выстрелы внезапно стихли.
– Никак конец «Крыму» пришел! – крестились на стонущих под напором ветра кораблях. – Отмучились сердешные!
Из донесения капитана бригадирского ранга Паоло Алексиано: «Ветер усиливаясь, сделался крепкий и напоследок чрезвычайный шторм с дождем и превеликой мрачностью… На порученном мне фрегате “Святой Андрей” изорвало паруса, и от множества вливаемой в него воды он едва не затонул. В оное время оказались видимы со сломанными от шторма мачтами от нас между N и О два корабля, один из них без всех мачт, другой с одной фок-мачтой… и 2 фрегата. 10-го числа в 3 часу пополудни превеликой качкой сломило грот и бизань-мачты, осталась одна фок… При оном величайшем несчастии, претерпя чрезвычайные беспокойства и опасности при употреблении
