вахтенный матрос:
– К вам просится какой-то капитан, говорит, что ваш старый приятель!
– Если приятель, то зови! Посмотрим, кто таков! – кивнул Качиони.
Через минуту в каюту, грохоча каблуками, спустился седоусый Мусаки, когда-то вместе с Качиони воевавший в эскадре адмирала Спиридова.
– Ламбро!
– Димитриос!
Приятели обнялись. Через полчаса Мусаки уже был капитаном одного из захваченных кирлангичей.
На следующий день Качиони привел капитанов к присяге, вручил им «арматорские» патенты, заверенные российским консулом.
– Теперь у меня уже своя флотилия и я не капитан, а адмирал! – самодовольно объявил он.
Оставив Кефалонию, флотилия направилась в Эгейское море.
Утром 30 апреля у западного побережья Мореи с «Минервы» заметили большое трехмачтовое судно.
– Похоже, что это турки! – оценил Качиони, разлядывая небрежно поставленные паруса и обвисший такелаж. – Такой жирный кусок нам упускать грех! Попробуем догнать!
Поймав в паруса попутный ветер, «Минерва» устремилась на пересечку обнаруженному судну. Турки, увидев это, пошли в отрыв. Началась многочасовая погоня. Пытаясь спастись, турки повернули к берегу, чтобы укрыться в одной из бухт. Однако им в тот день не повезло, ветер поменялся, и беглецам пришлось искать спасения в открытом море. Погоня продолжалась. Первыми турок настигли более быстрые и маневренные кирлангичи. Их задача была заставить беглеца сбавить ход. Капитан Мусаки палил исключительно по рангоуту и быстро заставил турка лечь в дрейф. А затем подоспела и «Минерва Севера».
Бой был жесток, турки бились насмерть, понимая, что от греков им пощады не будет. Отчаянная пальба продолжалась до самой темноты. Ночью турки попытались улизнуть, но им снова не повезло. На море был штиль, и противники лишь медленно дрейфовали, влекомые прибрежным течением.
На рассвете взору Качиони и его соратников представал полностью разбитый корабельный остов с обрубками мачт и паутиной свисавшего такелажа. Огня турки уже не открывали, так как выбросили пушки за борт. Да и драться у них было уже некому. Когда Качиони во главе своих сорвиголов первым взобрался на палубу, ему предстало страшное зрелище: груды мертвых и умирающих, обрубки человеческих тел, снасти и обрубки рей, все перемешано и густо полито кровью. Оставшиеся в живых, уже смирившиеся с судьбой, сидя на корточках, ждали своей участи.
– Кончайте с оставшимися! – обернулся к корсарам Ламбро. – И всех за борт, мне падаль на палубе не нужна!
Те выхватили сабли и, мешая друг другу, кинулись к опустившим головы туркам. Через несколько минут все было кончено…
В донесении князю Потемкину Качиони писал со всей откровенностью: «…По окончании военного действия осталось в живых 80 человек, которые так же в отмщение происходящего от их рода вероломства и крови, которое при сем военном
