турки! – сразу определил Качиони, разглядев внезапно появившиеся на горизонте суда. – И кажется, нам от них сегодня не уйти! Они на ветре!
Пытаясь спасти трофеи, предводитель корсаров прокричал на призы, чтобы находящиеся на них греки уводили трофеи с места предстоящего сражения.
– У турок линейный корабль, фрегат и шесть кирлангичей! Это, как минимум, пятикратный перевес! Справимся ли? – вопрошали матросы, с тревогой глядя на приближавшихся турок и с надеждой на Качиони.
– Что головы повесили! Пятикратный перевес это же не десятикратный, а значит, будем драться! – кричал им со шканцев Ламбро. – Но вначале помолимся!
На «Минерве» готовились к решительному и, может быть, последнему для себя бою.
– Ах, проклятые малаки! – внезапно затопал Ламбро босыми ногами. – Это уже слишком! Они хотят обогатиться за наш счет!
Турецкий командующий отделил три наиболее быстроходных кирлангича, которые на всех парусах устремились за убегающими призами. Остальные же развернули свои форштевни на «Минерву». Ближе к полудню ударили выстрелы. Сражение началось. Турки непрерывно маневрировали, стараясь взять «Минерву» в два огня, но ведомая рукой опытного кормчего, та уворачивалась от такого смертельного соседства. Спасала греков и неточная пальба турок, которые никак не могли пристреляться на стремительной короткой качке.
Как турки, так и греки палили, прежде всего, в рангоут. Турки делали это в надежде, что, повредив оный на фрегате, они затем возьмут его на абордаж, греки, в надежде, что получив повреждения в рангоуте, турки от них отстанут.
К вечеру море несколько успокоилось, и стрельба турок стала точнее. Все чаще кричали раненые, и летела во все стороны острая щепа от разбитых бортов.
– Если нас что еще и спасет, так это темнота! – с надеждой глядел Качиони на садящееся в море солнце. – Скорее! Скорее!
И вот солнце село. Над морем сразу опустилась темнота. Турки тоже стали палить все реже и реже, а потом совсем затихли, посчитав за лучшее дождаться утра и тогда довершить начатое.
На шканцах «Минервы» лихорадочно совещались, что делать дальше. Поначалу решили сжечь «Минерву» и уходить под парусами на лодках. Но тут же выяснилось, что крюйт-камера пуста, весь порох за день распалили.
Наскоро исправив повреждения, стараясь не шуметь, Качиони начал потихоньку отрываться от турок. Вот силуэты их судов и фонарей на них стали бледнее, вот их уже совсем не стало видно. Теперь только вперед, чтобы успеть за темное время уйти как можно дальше!
Утром турок на горизонте уже не было. Корсары приободрились.
– Каковы потери? – справился предводитель.
– Один мертв и четыре ранены. Еще один, возможно, к вечеру представится! – доложили ему.
– Легко отделались! – перекрестился корсар.
– А хорошо мы османам вчера дали! Будут помнить! – хохотали корсары. – А то губу
