обеда на теории, вечерами молодёжь в качалке, старики – я и Ахмед – на койках, а Китаец с Кубанью – парни среднего возраста – в курилке.
По рации:
– Командир, мы работу закончили…
– Отдыхайте, завтра с утра ещё много дел.
Бабахать перестало. Слышен только утренний собачий лай по располаге. Парни возвращаются по своим домам.
Нет, прилёты ещё есть. Редкие, но есть.
8 июля, утро
Ахмеда поставили на пост. Поскольку он неграмотный, то позывные и номера машин, которые проходят через него, не записывает, а напрямую передаёт по рации в штаб. Помимо этого, он сообщает по рации обо всём, что происходит рядом с его постом. Дежурный в штабе злится. Понимаю, конечно. Только иного выхода нет, людей не хватает.
Идёт уже пятый час работы Ахмеда. Он передаёт по рации:
– В кустах за будкой кто-то шевелится. Наверное, собака. Да, это собака.
– Так пристрели её, чтобы не мешала тебе работать! – в ответ орёт выведенный из себя дежурный по штабу.
– Собаку? Собаку я не могу стрелять, – отвечает Ахмед.
8 июля, вечер
Время в карауле уменьшилось до восьми.
Сегодня на дальнем посту. Тут спокойнее, потому опаснее. Мне легче. Мало людей.
Прилетала божья коровка. Села на броник. Ползала, ползала. Взял её, как в детстве, посадил на указательный палец левой руки и поднял вверх. Указательный палец правой руки – на контроле.
Божья коровка, улети на небо, принеси мне хлеба чёрного и белого, только не горелого.
Божья коровка не улетала. Спустилась по указательному пальцу вниз, поднялась на средний, потом опять спустилась, перешла на безымянный… Так обошла все пальцы. Развернулась и проделала тот же путь в обратную сторону.
Я назвал её Бовка (БОжья короВКА).
Руку положил на автомат. Бовка перемахнула запястье и, смешно пробираясь сквозь волоски на руке, поползла к складкам засученного рукава.
Жара спала. Пасмурно. Воздух тяжёлый.
Бовка перебралась на рукав камуфляжа, немного постояла и скрылась из глаз, убежав на другую сторону руки. Я сидел не шевелясь.
Прилетела вторая божья коровка и так же села на броник. Не стал её беспокоить просьбой принести хлебушка.
Божья коровка жила своей жизнью, ползая по броне и прикладу автомата, на который она легко перешагнула, поскольку тот был плотно прижат к груди.
Я назвал её Жьяко (боЖЬЯ КОровка) на французский манер.
Для общей картины не хватало только Госпожи Ро (божья коРОвка). Но третья коровка никак не прилетала.
Появился шмель. Его жужжание напрягало меня, поэтому я снял кепку и отмахнулся.
Наши парни вычислили координаты крупнокалиберного пулемёта укронациков. Вышли одноглазые. Один плюс пять уехали за грибами. Минус два без вести.
На войне лучше не привыкать к сослуживцам. Каждая утрата убивает внутри
