мальчишками, как он. По Бульварному внутреннему кольцу ходил тогда трамвай «А». Его ласково называли Аннушкой. Из-за крутого спуска Рождественского бульвара трамвай этот пускали на линию всегда в один вагон. По Садовому внешнему кольцу ходил с прицепом трамвай «Б», его называли Букашкой. Трамваи «А» и «Б» с гулом, скрежетом и звоном ползли по своим маршрутам. Ходили они редко. Народу в «часы пик» набивалось тьма-тьмущая, гроздьями повисали люди у дверей. Мальчишки ездили на буферах, а потом убегали от постовых. Но разве за это называют контрреволюционером?
Много разных разговоров слышал он тогда, бегая по улицам. О том, что белые побеждены, изгнаны, расстреляны. О том, что среди революционных масс больше популярен Троцкий, а Ленин на втором месте. За ним идут Каменев, Зиновьев, Дзержинский, Свердлов, Луначарский.
Именно Троцкий разъезжал по всей стране, выступал с речами, издавал грозные декреты, жестоко подавлял крестьянские восстания. Газеты были переполнены сообщениями о восстаниях и карательных мерах. «Правда», «Известия», «Рабочая газета», «Крестьянская газета», «Гудок», «Беднота» печатали списки расстрелянных и убитых продотрядовцев, которых называли героями, погибшими за дело революции.
О вождях, даже о Ленине, почти ничего не писали. Зато в подробностях расписывали всякие происшествия. Особенным успехом пользовались разделы «суд», и «происшествия». Мише особенно запомнилась статья о том, как из зоопарка убежал горный козёл. Писали, что козёл помчался по Большой Грузинской улице, сбивая прохожих с ног и наводя панику. Он вбежал в открытую дверь парикмахерской, там увидел в зеркале своё отражение, рассвирепел, с ходу разбил зеркало, повернулся и помчался дальше. На Тишинском рынке он посшибал лотки торговцев, был наконец пойман и посажен в клетку…
Теперь в клетку посадили его, Михаила. Но смеяться ему, почему-то, не хочется. На дворе 1938 год. Ему уже не одиннадцать, а тридцать два. Солидный возраст. За это время он столько дров наломал, не унести. Одна Верка чего стоит. За растление малолетних он давно мог срок схлопотать, а тут… глупость какая-то. Глупость, недоразумение – толстая, неуклюжая, злая Ксения Мурашко, тьфу… Глазки поросячьи, голос визгливый, губки узкие. Злыдня, а он перед ней рисовался зачем-то.
Перья распустил, разболтался про дворянское своё происхождение, про отца золотоискателя, про то, что сам он был осуждён, как белый офицер, но бежал из-под стражи. Добрался до Петрограда, дал отцу телеграмму, чтобы тот выслал деньги – три тысячи рублей. Столько стоил новый паспорт. Звучную свою фамилию Лермонтов поменял, чтобы следы замести. Стал по новым документам Купцовым, но дар сочинительства не утратил. Любой экспромт запросто выдаю, склонность к театрализации имею, играю на любых инструментах. Подайте гитару…
«…Гитара помнит гитара знает,
Слова которые я так ищу сейчас
Пусть я молчу пусть ты молчишь
Гитара скажет всё за нас…»3
Сколько
Михаил Пляцковский
