долго смотрел на него, потом сказал неожиданно мягким голосом:
– Я не настаиваю. Я так и думал, что вы не подпишете. От таких, как вы, нам помощи на копейку. Прочтите, поставьте своё имя, подпишите Обязательство.
«Я, нижеподписавшийся Купцов Михаил Юрьевич настоящим обязуюсь, что никогда, никому, даже своим самым близким родным, ни при каких обстоятельствах не буду рассказывать, о чём говорилось на допросе 25 апреля 1938 года. Если же я нарушу это своё обязательство, то буду отвечать по статье 58—2 УК РСФСР, как за разглашение важной государственной тайны».
Михаил подписал. Следователь зачитал постановление о том, что ему вынесен приговор по статье 58—10 – пять лет исправительно-трудовых лагерей. Его отправляют по этапу в Магаданскую область, на Колыму, в бухту Нагаево, в Берелех Лагпункт ГУ.
– Будешь золото добывать. Может найдёшь клад, который тебе отец дворянин оставил, – следователь усмехнулся. – Сказки твои в жизнь воплощаются, Купцов. В следующий раз думай, когда сочинять будешь.
Михаил поёжился. Колыма, Дальстрой, золотые прииски, лагерь. Он знал, как сложно живётся заключённым здесь на строительстве канала, но даже не мог представить того ужаса, который его ждал на Колыме.
«Колыма многие годы была необходима для того, чтобы упрятать подальше и побольше ненужных, а то и просто враждебных этому строю людей, задержать их здесь подольше, а то и навсегда «приморить»… Миф о Колыме как месте, откуда не возвращаются, входил в комплекс государственной идеологии, сопровождая своим грозным звучанием не менее мифический государственный энтузиазм, оптимизм, интернационализм и что там было ещё…, потому что если ты не поверишь добровольно в вышеперечисленные слагаемые, то и будет тебе Колыма.
О своей хозяйственной деятельности Дальстрой отчитывался постоянно: сколько добыто золота, олова, вольфрама, угля… Но архивы сохранили и не менее точные цифры деятельности здесь репрессивных органов ОГПУ-НКВД-МВД. Об этом поётся в знаменитой лагерной песне «Я помню тот Ванинский порт…»
«Сто тонн золотишка за год
Даёт криминальная трасса.
А в год там пускают в расход
Сто тонн человечьего мяса…»5
Михаил работал электриком, старался изо всех сил. Не балагурил больше. Хватит. Набалагурился. Он отправил письмо Сталину, веря, что ответ будет положительным, что дело пересмотрят и судимость с него снимут. Но для подстраховки попросил Веру написать вождю письмо от имени жены и матери, ждущей оклеветанного мужа, оставшейся без поддержки и помощи с малыми детьми. Она просьбу его выполнила.
После ареста мужа Вера устроилась фасовщицей на фабрику. К людской молве ей прислушиваться было некогда. Но разговоры, как шумливую реку, не остановить. Слухи и пересуды дошли и до Веры. Добрые люди рассказали ей, что Мурашко со злорадством сообщает всем вокруг о подрывной деятельности Михаила Купцова, что он, якобы, знает про какую-то кнопку, при помощи которой можно
«Бессмертный барак» – Ответственный редактор Абрамов С. В.
