style="font-size:15px;"> – Что, прямо здесь? – прошептал он. – Во время обеда?
– Вместо обеда! – заявила госпожа.
Я стоял, сложив руки на животе и сохраняя лёгкую улыбку на лице. Целых десять плетей… Нет, всего лишь десять плетей. Я и не думал оправдываться и что-то говорить в свою защиту – это лишь усугубило бы наказание, и плетей стало бы пятнадцать.
Наверное, я ещё не всё понимал, поэтому и проговорил:
– Госпожа, позвольте вопрос. Вы говорили, что если я выполню этот приказ и приведу энергии в равновесие…
Госпожа Сайна отмахнулась, даже не дослушав.
– Ты сжульничал. О чём говорить? Или… – она подняла накрашенные брови и звонко рассмеялась, прикрыв рот веером. – Ты что, правда подумал, что я тебя прощу? Ну и глупец же ты, Октай! Тебе всей жизни не хватит, чтобы очистить имя!
Где-то далеко запели птицы – пронзительно и печально.
Моя голова была лёгкой и пустой. Я весь был пустым. Осталась лишь оболочка и улыбка, бессмысленная, как вся моя жизнь.
Появился палач, поднялся в беседку и, выслушав госпожу, коротким кивком то ли поздоровался со мной, то ли велел подготовиться. Я вышел из беседки, повернувшись к императорской семье спиной, опустился на колени и спустил одежду до пояса.
– Считай, принц, – велела госпожа.
– Вы же его убьёте! – закричал принц.
– О, Октай крепче, чем кажется, – прозвенел довольный голос госпожи. – Тархан, начинай.
Свистнула плеть – и я отрешился от всего. Этот человек на коленях был не мной. Не моя спина содрогалась от обжигающих ударов плети, и не мои руки царапали шершавые камни мозаичной дорожки. Не из моей груди рвались предательские всхлипы, и не по моему лицу текли слезы. Это происходило не со мной. Я был далеко за пределами дворца, в лесу, слушал щебет птиц и любовался бескрайней небесной синевой…
– Десять, – процедил принц Чан сквозь зубы, и последний удар вернул меня в сад.
Позволили отдышаться. Позвали Бая. Тот поправил на мне одежду и помог встать. Перед глазами плыли цветные пятна, солнце невыносимо жгло веки, ноги подгибались. Я стоял лишь из-за того, что Бай подхватил меня под руку и держал изо всех сил.
– Ты всё понял, мой принц?
Голос госпожи Сайны отдавался в ушах гудением, я с трудом различал слова.
– Я всё понял, – с отвращением произнёс принц Чан. – Я принц. Я не имею права пренебрегать собой. На мне держится будущее империи. Если вы так желаете, чтобы я воспользовался услугами господина Гармонии, я воспользуюсь. Но как принц я не буду пользоваться чужими вещами. Господин Гармонии станет лишь моим и ничьим больше! Вы согласны, отец?
Улыбка у госпожи застыла.
– Нет, я его не отдам.
– Согласен, – равнодушно бросил император. – Забирай. Господин Гармонии отныне твой.
Сквозь пелену и головокружение пробилось лицо госпожи. О, если бы злость могла сжигать, император и принц уже превратились бы в две кучки
