Она сидела внизу на двухъярусной кровати и вязала. – Я думала, ты весь день со своим парнем проведешь.
Обычно, услышав такое, девушки в их комнате принимались хихикать и перешептываться, но сейчас никто даже головы от учебника не оторвал. Няньнянь расстроится, это очевидно. Единственная из четверых, Няньнянь не собиралась сдавать государственные экзамены и почти обижалась на других за то, что те приняли иное решение. После объявления об экзаменах она высмеивала соседок, которые после работы корпели над учебниками, а по ночам жаловалась, что светильники мешают ей спать.
Хунсин и У Мэй читали, сидя за одним столом. Они привыкли заниматься в непростых условиях, поэтому даже головы не подняли. В самые трудные дни Культурной революции Ханьвэнь пришла как-то раз утром в школу и обнаружила, что один из учителей исчез: его неожиданно отправили в лагерь перевоспитания. А когда учитель вернулся, его было едва слышно, до того громко ученики, распаленные революционным энтузиазмом, кричали, норовя сорвать урок. Ни на что не отвлекаться – вот какой принцип стал для Ханьвэнь важнейшим.
Ханьвэнь достала из-под кровати серп – лучшие инструменты она хранила в комнате, а не в сарае, чтобы их ненароком не попортили.
– Пойду траву покошу, – сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал непринужденно.
Никто не обратил на нее внимания. Лишь когда она остановилась у порога поправить перекосившийся каблук, Хунсин наконец посмотрела на нее, будто только сейчас услышала ее слова.
– Ты что, сейчас траву косить собираешься?
– Да. Да, тогда на неделе будет больше времени позаниматься.
Предлог – на тот случай, если кто-нибудь примется допытываться, – она придумала заранее.
– У тебя каждая минута вокруг экзамена вертится. Помереть со смеху, – фыркнула Няньнянь.
Ханьвэнь молча вышла из комнаты.
Точильный камень лежал рядом с общежитием. Ханьвэнь так толком и не освоила мастерство заточки и обычно просила о помощи Няньнянь. Та приехала в деревню раньше всех остальных и за эти годы наловчилась рассчитывать, под каким углом прикладывать лезвие к камню, чтобы наточить его как следует. Ханьвэнь неловко водила серпом по точилу. Впрочем, острое лезвие ей было вовсе и не нужно.
Она прошла примерно половину ли и остановилась на небольшом холме, поросшем куриным просом – травой, которую, когда высохнет, используют как топливо для приготовления еды. Сейчас трава, доходящая до пояса, уже стояла сухая, но еще не так огрубела, как бывает поздней осенью. Ханьвэнь присела на корточки, так что если не вглядываться, ее никто бы и не заметил.
Неделей ранее она придумала порезаться серпом. Не сильно, но достаточно для того, чтобы на несколько недель утратить работоспособность. Тогда ее отправят в Шанхай восстанавливаться, и там у нее будет возможность готовиться к экзаменам, ни на что не отвлекаясь.
Она
