сыну происходящее. Ему вся это история была непонятна. Он звонил, интересовался, как дела.
– Всё отлично, – отвечала она. – Хочу ещё остаться на недельку. Представляешь, грибы пошли! Ты же знаешь, я обожаю грибы.
– А как там собаки?
– Нормально. Им здесь хорошо.
– Мам, давай я приеду, хотя бы продукты привезу.
– Не беспокойся, у нас всё есть.
Обрадованные предстоящим дополнительным отпуском, оба они успокоились и занялись каждый своим делом. Николай Петрович – по мужской части, а Лариса Павловна взялась хлопотать на кухне, придумывая яства из того, что было.
После обеда, утомлённая, она прилегла на кушетку и заснула.
Николай Петрович вошёл в комнату и замер на пороге от увиденной картины. Лара спала безмятежным сном. Непослушные волосы рассыпались по подушке. Лёгкий румянец проступил на щеках. Он засмотрелся на плавный поворот головы, на тонкую линию шеи, переходящую в округлость обнажённого плеча. Только теперь он мог без стеснения рассмотреть её лицо, этот крылатый разлёт бровей, застывшую полуулыбку в уголках волнующих губ, сомкнутые усталые ресницы. Он не мог оторвать от неё взгляда. Она была подобна богиням с бессмертных полотен. «Воплощённая Афродита», – прошептал Николай Петрович и, опомнившись, торопливо схватил смартфон, подошёл на цыпочках поближе, выбрал ракурс и пару раз щёлкнул.
Глава 7
Николай Петрович чувствовал, как от присутствия Ларисы Павловны возвращается к жизни. Он слышал её голос, эти её грудные нотки, как мягкие молоточки ударяющие по струнам его души, и сердце наполнялось радостью. Он готов был потакать ей во всём, лишь бы слышать этот голос, и боялся, что с окончанием отпуска потеряет её.
Она же фонтанировала идеями обустройства дома, но суждено ли им осуществиться, никому не было ведомо.
– А вот сюда в простенок просится картина. Надо подумать, какая. – Она смотрела на голые стены и видела перед собой готовый облик дома.
– Я знаю, какая, – «Афродита».
– При чём здесь Афродита? Не представляю.
Она пожала плечами.
– Николай Петрович! – Они оба постоянно переходили то на «ты», то, вдруг испугавшись сократившейся дистанции, возвращались к «вы». – А кто такая эта зам-ша?
– Любовь Николаевна-то? Давно со мной работает. В вопросах разбирается досконально. Я ей доверяю.
– Молодая? Красивая?
– Любанька-то? Как вам сказать?.. – Петрович задумался, – с этой стороны он никогда на свою коллегу не смотрел. – Да вы ж её сами видели.
– Это такая очкастая, или та, что в заячьей жилетке?
– Да, в жилетке, – утвердительно кивнул головой Петрович, не понимая, при чём тут жилетка.
– А ты мог бы постоянно жить здесь?
– Не… Один? Нет.
– Коль, представь: на старости лет сидишь у печки,
