было бы странно, если бы такой спокойной домашней женщине пришли в голову суицидальные мысли. Сорок пять, конкретная ягодка, ухоженная, вся натуральная, не испорченная всеми этими макияжными прибамбасами, которыми любят увлекаться наши бабенки вслед за своими взрослеющими дочками. Синий шарфик из натурального китайского шелка был ей к лицу, как, впрочем, в свое время ей был к лицу и пионерский галстук. С тех советских времен в лице ее осталось что-то прямое и положительное, врать Лариска как настоящий пионер не любила, и сразу мне сказала, что доля правды во всех этих слухах все-таки есть.
Бизнес, и правда, переживал временные трудности. Как все владельцы частных магазинов, у которых клиентуру оттянули гипермаркеты, Лариса почувствовала падение оборота, но марку держала. Ведь у нее был не обычный гастроном, не мелкота, не павильончик возле остановки, не маркет под домом… В том и дело, что у Ларисы был солидный магазин с большой винной картой, деликатесами, он выглядел не хуже, чем приличный банк. Подъезд обшит зеленым гранитом, вывеска золотыми буквами – «Самый лучший гастроном». Перед входом фонтан, не фонтанчик, а фонтан со скульптурой, наш местный художник сделал ей на заказ большую черепаху, и тут же детская площадка, с приличными скамейками массивного литья, и обязательно цветы по клумбам, летом, а зимой перед входом ставили елку, не какую-то там елочку, а высокую богатую ель. Само собой, парковка охраняемая, а на парковке – все самые блатные тачки нашего района. И кто же мог подумать, что такой магазин обанкротится?
– Я столько сил туда вложила… – рассказывала мне Лариса совсем без досады, абсолютно спокойным голосом. – Буквально пять лет не вылезала оттуда. И в каждый угол, в каждую коробку лично носом лазила. Можешь представить, в первое время, когда я только отбирала поставщиков, мне приходилось дегустировать все, что я хотела продавать. Хамон испанский приезжает – я каждый окорок обнюхаю, строгаю, с девочками пробуем у нас на кухне… Семга норвежская… Ее же столько раз подделывали! Привозят мне бразильскую, по накладным она у них норвежская, а я уже на глаз, на цвет спокойно отличаю. Сыр!.. О, мама родная, я килограммов пять, наверно, набрала одними этими сырами, они же калорийные ужасно… А что мне делать? Делать нечего, надо все проверять. Я же не могу предлагать белорусский пармезан вместо итальянского.
– Да… Тяжело тебе, Лариска… – я вздыхала за компанию. – Работка адская у тебя была…
– А ты что думала? – смеялась Лорик. – Еще ведь вина, коньяки, а ты же знаешь, как зверски у нас алкоголь подделывают… Сколько раз уже было… Поставщик вроде бы приличный, а откроешь бутылку – там черте что! Спирт с карамелькой намешают – и без зазрения совести наклеивают этикетку… Ром!
– Ты что, и это пробовала? – мне прям аж страшно стало.
– А что там пробовать? По запаху! Вот так нанюхаешься за день… И думаешь: а на хрена мне это все? На что я трачу свое время? Ведь я же в театре
