справлюсь.
Идём по прямой. Подобрав газ, чтоб не отстать и не таранить ведущего, осмелился вбок глянуть. Мать-перемать, полный восторг! Вроде ж ничего особенного, железная дорога на Минск да так называемое «шоссе», римляне и то лучше укладывали. А с высоты – натуральное волшебство, будто превратилась Советская Белоруссия в игрушечную страну. Машинки, паровозики, домики, их хочется пальцами взять, рассмотреть и переставить. Вон, центр виден, белые церкви, старая крепость и казармы, наследие царских времён.
Высота метров пятьсот, человечков видно отчётливо. Руками машут. Украдкой посмотрев на майорский истребитель, я чуть нос задрал и ручку вправо-влево. Крыльями покачал, значит. Глядите, люди добрые, пролетариат трудовой, как сталинские соколы охраняют мирное небо… Тьфу, нахватался комиссарских штампов, скоро сам в них поверю!
Подгорцев между тем заложил весьма неглубокий вираж, широким полукругом разворачиваясь влево. Я – за ним, примерным пионером. Перед капотом проплыл западный горизонт, там затаилась Германия и находится цель моей миссии. Но бросаться на врага, едва самолётом владея – даже не самоубийство, просто глупость.
Днём у Бобруйска ориентироваться просто до ужаса. Большая река, железные дороги. Чесслово, и без комэска не запутался бы. Горькое разочарование только, что воздушная сказка заканчивается.
Я притёр машину к полосе без козла… почти. Биплан чуть подпрыгнул на передних стойках и опустился на три точки. Обождал, пока скорость упала, начал змейку выписывать. Как и на взлёте – впереди ни хрена не видно.
Лётный шлем взмок, хоть выкручивай. Обтёр макушку рукавом, снова шлем на голову нахлобучил – честь отдавать, рапорт оглашать командиру отряда. Подгорцев подтянулся.
– Ну, доволен, настырный?
– Так точно, товарищ майор. Навыки восстанавливаются. Прошу согласовать график подготовки. Хочу подтянуться до полётов в составе звена и эскадрильи.
Отцы-командиры тихо застонали. У отрядного рука дёрнулась. Похоже, хотел мне в морду засадить, едва сдержал порыв.
Решив больше не назоляться, я отправился в столовую, где ощутил себя героем дня. Ну, будто с боевого вылета вернулся, покрошив «Цепеллин» и двух «Фоккеров» в придачу. Это же заурядный тренировочный полёт, без сколько-нибудь серьёзных пилотажных фигур! Ну, будто бы пешком прошёлся. Самолётный по-пешему.
Залив в бак тарелку борща, откинулся на стуле.
«Болван же ты, Мудаков!»
«Что обзываешься?» – прокряхтел бывший хозяин тела и несостоявшийся политработник.
«Добровольно отказался от такого счастья!»
«Вроде Божьей Благодати?»
«Зря ёрничаешь, безбожник. В Благодати соединены все радости, земные и возвышенные, кроме грешных. Стало быть, восторг от полёта тоже в ней есть. А тебе лишь бы выпить и потрахаться».
«Может, отметим сегодня? Ребята нехорошо косятся…»
«Ну уж нет, – обрезал
