в Ханкалу.
В жаркий субботний полдень собрали всех, кто был свободен от несения боевого дежурства. В качестве почётных гостей приехали представители телевидения. В роли общественного прокурора выступал замполит дивизии. Адвокат не полагался. Комдив отдыхал в тени брезента, пока полковник Сергеенко оглашал вердикт.
– Военнослужащие нашей дивизии, из военной части 1115, рядовой Мухамеджанов и рядовой Ибрагимов, уроженцы села Дуба-юрт Республика Дагестан, в ночь с двадцать первого на двадцать второе мая двухтысячного года продали местному населению установку ПЗРК и две ракеты к ней. Общая стоимость имущества или причинённый государству ущерб составил шестьдесят пять тысяч рублей. Взамен они получили килограмм шоколадных конфет «Мишка на севере», блок сигарет «Ява», трёхлитровую банку сока, кассетный аудиомагнитофон «Рекорд» стоимостью шестьсот рублей. Своим поступком они способствовали подрыву боевой готовности своей части. Суд признал их виновными и приговорил к восьми годам лишения свободы с пребыванием в колонии строгого режима.
Ребята, очевидно, так и не поняли, что с ними произошло. Опустив головы, они стояли на разбитых войной плитах бывшей взлётной полосы и чего-то ждали. Над землёй поднимались струи нагревающегося воздуха. В кустах выдавали чечётку цикады. Над сопками горели нефтяные фонтаны. Из-за перевала доносились пулемётные очереди. Жизнь продолжалась, но не для них.
Замполит рассказывал о долге перед родиной, о человеческих жизнях, о матерях и современных нравах, вспоминал Афганистан. Слова, конечно, правильные, с ним не поспоришь. Телевизионщики выбирали ракурсы для съёмки.
– Зачем вы продавали оружие?» – корреспондент обратился к ним поочёредно. Ни один не ответил. А может, просто не знал русского языка. «Зачем было предлагать его купить?» – вопрос, который никто не задал. Так же, как и о том, где они взяли ПЗРК, ведь о краже речи не шло. В сопровождении конвоиров-автоматчиков их погрузили в бронированный уазик и отвезли на спецрейс МИ-8 до Моздока.
На вечернем построении наш комбат дополнил полуденную речь: «Мы не в американской армии служим, здесь вам не будут клубнику на завтрак подавать. Жрите пшёнку с тушёнкой и скажите спасибо, что это у вас есть…»
Причастие
– Скажите громко имя ребёночка, когда будете причащаться, – напутствовала меня сухонькая старушка в ситцевом платочке, с изрезанным временем лицом, – да положите дитя на правую руку.
– Орест, – громко сказал я, испугавшись своего голоса.
– В первый раз?
Голос батюшки долетал до меня как будто из другого мира.
– Да! – ответил я.
– Ребёнка на правую руку положи да наклони личико.
Малыш без капризов выпил кагор с кусочком плавающего хлеба. Помощники утерли красным бархатным отрезом его подбородок.
– Вячеслав!
– В первый раз? – всё тот же дальний голос звучал откуда‐то сверху.
– Нет, не в первый. В вашем храме – да.
– Руки скрести, – командовал помощник батюшки
