служба ждет, а ты уж, вроде, от хворей своих оправился.
Петр помрачнел и ничего не ответил, но на следующий день, встретившись с Дарьей, вновь начал ее умолять:
– Уедем! Куда угодно, не смогу я видеть, как твой муж приедет, возьмет тебя за руку и поведет в ваш дом, а там…. Умру я, когда буду думать!
– Петруша, – шептала она, прижимаясь щекой к его плечу, – ненаглядный мой, красавчик мой, я ведь и сама, когда о том думаю…. Только что можно сделать, если он муж мой законный, в церкви со мной венчанный? И куда нам ехать?
– Куда угодно, только подальше от него.
– Догонит он, под землей найдет, и что тогда?
– Прикажу его выпороть, только и всего! – неожиданно вспылил князь. – Он холоп и не смеет против моей воли идти.
Дарья резко отодвинулась.
– И я холопка, барин, неравная тебе, – сухо ответила она, – вскружили мне голову твои ласки, но хоть и грешна, только под кнут законного мужа своего подводить не стану. Пришла нам пора расстаться, барин.
– Дарья! Нет!
Она высвободилась, поднялась и начала оправлять одежду. Князь лежал неподвижно и следил за ее руками, отряхивающими сено с подола юбки.
– Прощайте, барин, – торжественно проговорила Дарья, наклонилась над ним и, коснувшись его губ коротким нежным поцелуем, исчезла.
«Зачем жить? – думал Петр, тупо глядя вверх, где сквозь разворошенное сено проглядывал кусочек затянутого облаками неба. – Только ведь убить себя грех, а на войну… Отец должен меня отпустить, иначе… иначе я сам уеду. В конце концов, мне двадцать один год, и даже батюшка не может воспретить мне послужить отечеству»
Подходя к дому, он увидел спешившего навстречу Евсеича.
– Батюшка Петр Сергеевич, где это вас носит? – сердито закричал старик. – Из Иваньковского прислали, велели скорее прибыть – князья Василий и Николай к нам проездом!
Князья Василий и Николай Вадбольские, двоюродные племянники Сергея Ивановича, ехали в армию и по дороге решили заглянуть к родственникам в Иваньковское. Василий, служивший в кавалерийском полку, был годом моложе Петра, но воевал с самого начала кампании. Его ранило во время боев при Рябой могиле, и он ездил поправлять здоровье к родителям, а теперь, возвращаясь к местам сражений, вез с собой шестнадцатилетнего Николая.
– Никак не желал дома оставаться, – сердито говорил он, указывая на брата, – теперь мне приглядывать за ним, матушке слово дал.
Марфа Ефимовна, ахая, обнимала и крестила юношей, за обедом Сергей Иванович спросил у Василия:
– Ну-ка, Вася, скажи, что в елизаветградских землях творилось, тебе ведь там пришлось повоевать. Кузьма Ильич мой писал, полный разор татары сделали.
– Верно, дядюшка, – откликнулся юный воин, всегда готовый рассказывать о своих военных подвигах, – это когда прошлой зимой Крым-Гирей в Малороссию вторгся. Жуткое дело! Мы один раз за татарским отрядом гнались, помню. Разграбили они малороссийскую
