была красива, казалась незлой, а во взгляде ее, устремленном на мужа, светилась искренняя любовь. И всякий раз, глядя в ласковые глаза своей жены, князь Петр Вадбольский благодарил Бога, отвратившего его от ошибки и позволившего сделать правильный выбор.
Глава одиннадцатая
Вадбольские приняли молодую сноху ласково – пусть и не принесла приданого, зато хороша собой, в обращении приветлива и, кажется, здорова. Марфа Ефимовна после первого визита в Покровское сказала мужу:
– Порадовал нас Петенька наш, славную жену себе отыскал.
– Порадуюсь, когда внука мне родит, – буркнул Сергей Иванович.
– Ну, за этим дело не станет, – возразила ему княгиня, – они друг на друга не нарадуются, и детишек она любит – с Петрушей-то маленьким гляди, как ласкова. Другая бы, может, и запретила ему в доме проживать, а она с ним, как с родным, и тетушкой он ее зовет.
– Это уж не наша забота, – грубо ответил старый князь, – дело княгини сыновей рожать, а не с байстрюками возиться.
Марфа Ефимовна обиделась, она до сих пор не могла простить мужу, что тот грозил Петру продать внука, но решила, что спорить с супругом – все равно, что против ветра плевать, тебе же и вернется. После первого визита в Покровское старый князь к молодым больше не наведывался и всего лишь дважды посылал звать их к обеду. Марфа Ефимовна подозревала, что мужа мучает совесть, но он, как все мужчины, не желает в этом признаться, поэтому не настаивала и навещала сына одна – от Иваньковского до Покровского дороги пять минут, всего-то через речку по мосту перебраться, а уговоров будет на день с четвертью.
В сухую погоду она приходила пешком в сопровождении дворовой девки, в дождь приезжала в крытой коляске. В доме сына ей все радовались – и Петр, и невестка, и маленький Петруша. Елена Филипповна занималась с мальчиком французским и с гордостью рассказывала свекрови, какая хорошая у него память.
– Вы не поверите, матушка, ему только услышать, и он все запомнил. А уж считает и чертит в сто раз меня лучше, мой князь сам его учит.
Мой князь – так Елена Филипповна с нежностью называла мужа.
– На следующий год думаю в Москву в пансион его отправить, – с улыбкой глядя на жену, говорил Петр, – там учителя хорошие, я им не чета. Окончит, в корпус поступит, пусть на инженера учится.
Когда взгляды супругов встречались, между ними словно возникало незримое единение. Марфа Ефимовна радовалась за них и за маленького Петрушу. Воротившись домой, она, сияя радостью, докладывала мужу, как славно живут молодые, но князь лишь сдвигал брови.
– Не понесла она еще?
– Да отколь же я знаю? Еще и полугода не прошло, как повенчались, – возмущалась Марфа Ефимовна и ехидно добавляла: – Иль ты хотел бы на следующий день после свадьбы внука получить?
К Рождеству ее наметанный глаз все же приметил, что талия молодой княгини начинает округляться. Сергей Иванович, обрадованный сообщением жены,
