дновременно хотеть перерезать ему горло? Это как иметь сестру, которую иногда так и хочется ударить. Не потому что ты ее не любишь, просто хочешь врезать ей по животу, чтобы преподать урок. Не то чтобы я знала это по собственному опыту.
Я так ничего и не ответила, и Эйден добавил, не меняя выражения лица и глядя прямо на меня:
– Мне плевать, что ты им скажешь. Отменяй.
Поправив очки левой рукой, я опустила правую, чтобы скрыть от Эйдена средний палец, который я ему показала. Выражения его лица и так было вполне достаточно, но этот тон, которым он разговаривал со мной, злил меня только больше. Он означал, что спорить бесполезно и мне придется это разгребать.
Как всегда.
Когда я только начала работать на трижды лучшего защитника года по версии Национальной футбольной лиги, мне не нравились всего три мои обязанности. Я не любила спорить с людьми, говорить им «нет» и очищать мусорное ведро, потому что я, помимо прочего, была тут и кухаркой, и уборщицей.
Но что я по-настоящему ненавидела – ненавидела всем сердцем, – так это отменять договоренности с людьми в последнюю минуту. Это совершенно выбивало меня из колеи и шло вразрез с моим моральным кодексом. Потому что обещание есть обещание. С другой стороны, это ведь не я разочаровывала его фанатов, а сам Эйден.
Чертов Эйден беззаботно поглощал второй за день обед, даже не задумываясь, с чем мне предстоит столкнуться, когда я позвоню его агенту и скажу, что Эйден не поедет на автограф-сессию в магазин спорттоваров. И это после того, сколько усилий мы потратили на ее организацию. Ура.
Я вздохнула. Чувство вины сжимало мой живот и терзало разум. Я наклонилась и потерла затекшее колено рукой, которая не была занята выражением моего негодования.
– Ты уже обещал им…
– Мне плевать, Ванесса.
И снова этот его взгляд. Мой средний палец непроизвольно дернулся.
– Пусть Роб все отменит.
Его огромное предплечье поднялось, чтобы Эйден запихнул себе в рот примерно полкило еды за раз. Вилка застыла в воздухе, когда его мрачный упрямый взгляд пересекся с моим.
– Что-то не так?
«Ванесса то, Ванесса се».
«Отмени встречу. Пусть Роб все отменит».
Фу.
Как будто мне вообще нравилось общаться с его агентом, а особенно по поводу отмены встречи с фанатами всего за два дня до мероприятия. Само собой, Роб выплеснет все недовольство на меня, будто у меня есть хоть капля влияния на Эйдена «Виннипегскую Стену» Грейвса. Я лишь однажды была близка к тому, чтобы помочь ему принять решение, – когда порекомендовала ему камеру для покупки. И то лишь потому, что у него «есть дела поважнее» и «за это я тебе и плачу».
Конечно, он был прав. Эйден платил мне столько – плюс то, что время от времени я получала от Зака, – что я готова была изобразить на лице улыбку, хоть и вымученную, и делать что скажут. Иногда я даже приседала в маленьком реверансе, который Эйден предпочитал не замечать.
Вряд ли он осознавал, сколько терпения мне требовалось, чтобы провести с ним эти два года. Другой давно зарезал бы его во сне. Я, по крайней мере, обычно продумывала безболезненные способы.
Обычно.
Он стал кем-то совершенно другим, когда порвал ахиллово сухожилие в самом начале сезона в прошлом году. Я старалась не злиться на него, правда старалась. Это непросто – выпасть на три месяца из игры, тем более что его обвинили в неудачах команды, которая в итоге не прошла в плей-офф. Вдобавок многие говорили, что Эйден уже не достигнет прежних высот после полугодового перерыва на лечение и реабилитацию.
Но Эйден есть Эйден. Многим спортсменам требовалось куда больше времени, чтобы снова встать на ноги и вернуться в игру. Но не ему. Вот только мне приходилось иметь с ним дело, пока он ковылял на костылях, и возить его по больницам.
Как выяснилось, даже моего терпения едва хватало на эту капризную маленькую сучку. Эйден любил футбол, и его наверняка пугал риск навсегда остаться за бортом или уже не достичь прежнего уровня. Не то чтобы он говорил о своих страхах вслух, но я понимала его без слов. Даже не представляю, что я чувствовала бы, если бы повредила руки и боялась, что больше не смогу рисовать.
Но раздражительность Эйдена достигла уровня, не зарегистрированного ранее в истории вселенной. А я знаю, о чем говорю, ведь у меня было три старших сестры, чьи месячные начинались в одно и то же время. После них почти ничего – и почти никто – не могло меня задеть. Я знала, что такое настоящие издевательства, и Эйден никогда не переступал черту. Он просто бывал иногда порядочным козлом.
Ему повезло, что я была слегка, совсем чуть-чуть влюблена в него. Иначе я бы уже давно его прирезала. С другой стороны,
