уже после эвакуации Крыма, следовательно его основная задача заключалась в том, чтобы добиться согласия венгерского правительства разместить в стране контингенты или хотя бы отдельные группы офицеров и солдат врангелевской армии. Судя по его рапортам и дневниковым записям, фон Лампе сильно стремился к этому назначению и ревниво относился к другим кандидатурам (конкретно, к возможной кандидатуре генерала Владимира Марушевского, который уже имел свои связи в Венгрии). Он даже связывал свою будущую карьеру с этим постом: «если не буду окончательно назначен в Венгрию, подам в отставку». Наконец фон Лампе дождался, добился своего: «Визы для меня готовы! Ура!»9.
Фон Лампе в окружении Врангеля был одним из немногих, если не единственным, во всяком случае самым последовательным сторонником «венгерской ориентации». Наличие в Венгрии белого, радикально антибольшевистского режима представлялось ему существенным аргументом в пользу того, чтобы русская эмиграция делала ставку в своих расчетах именно на эту страну. В определенном смысле «провенгерских» симпатий Лампе не могли перевесить другие аргументы – приверженность идее славянской солидарности (и в этой связи ориентация на чехов и сербов), или же желательность ставки на крупные державы – страны-победительницы (главным образом на Францию), либо наоборот, на побежденную Германию. Сохранившая иммунитет от большевизма Венгрия казалась фон Лампе островом порядка и спокойствия во взбаламученном европейском море. Хотя, как он отметил в своем дневнике: «У меня нет сознания, что это прочно». Во время того или иного политического кризиса он не без волнения констатировал возможность левого поворота10.
Фон Лампе относился к своей новой должности весьма серьезно, свое назначение в Белую Венгрию считал «не из обыденных». Поэтому он был явно недоволен и начальником штаба Павлом Николаевичем Шатиловым и самим Врангелем, которые, по его мнению, не уделяли достаточное внимание «венгерскому вопросу». При передаче верительной грамоты и письма, адресованного адмиралу Хорти, Врангель принял фон Лампе всего на 2–3 минуты: «Ничего решительно он мне не сказал, ничего не приказал, все было на скаку и на карьере». А инструкции, полученные от Шатилова, он прямо назвал смехотворными. Суть их свелась к тому, что, если возможно, «перевозим в Венгрию армию Пермикина или всю нашу армию». «Молод он, ох как молод и не только летами, но и характером, для той большой роли, которая ему выпала», – писал Лампе в своем дневнике о Шатилове в связи с этим эпизодом11.
Приехав в Венгрию, фон Лампе с большой энергией взялся за решение поставленной перед ним задачи. Он был принят министрами иностранных дел (Густав Гратц), обороны (генерал Шандор Беличка), а 23-го марта его принял регент Венгрии, адмирал Хорти. На этой встрече стоит остановиться несколько подробнее. С регентом они легко нашли общий язык и долго разговаривали о большевистской опасности, и о том, что только русские и венгры знают,
