ветра в снастях и поскрипывание деревянных частей корабля медленно удалялись. Вскоре остались только крики чаек.
Вратко подплыл к бочонку и попробовал обхватить его руками. Не с первого раза, но ему это удалось. Вот и хорошо. Теперь, по крайней мере, он не утонет в ближайшее время.
Новгородец огляделся.
Вокруг, насколько видел глаз, простиралось море. Ни островка, ни берега.
На закате медленно удалялся силуэт купеческого корабля, увенчанного двумя мачтами. До него уже было не меньше половины версты.
Куда плыть? Где спасение?
Глава 3
Морской дракон
Смеркалось.
Исчезли чайки. Должно быть, улетели ночевать на скалы.
Мысль об этом внушала Вратко надежду на спасение. Известно, чайки очень далеко в открытое море не заплывают. Хорошо бы течение вынесло бочонок вместе с пловцом к Рюгену. Там свои, лютичи. Речь и обычаи у них хоть и отличаются от Киевского княжества, но не настолько, как у датчан или германцев. Могут выслушать, а то и помогут вернуться домой. Домой… Парень представил себе, как матушка выслушает известие о смерти отца, как будет хмуриться и кусать губы вуйко Ждан – ведь именно он, рассчитывая на хорошую прибыль, помог Позняку собрать товар и нанять место на купеческом корабле. О младших братьях и сестрах Вратко думать не хотел. Признаться честно, не слишком-то он их любил – балованные, жадные, капризные. Привыкли только пряники от жизни получать, а работать за них старшие должны…
Тело ломило от холода и усталости. Хоть и конец лета, а все ж таки море Варяжское – это не прогретая ласковым солнышком старица. Пробирает до костей. Днем еще так сяк, можно было подставлять солнцу голову и плечи, а с наступлением сумерек зубы начали выбивать дробь – любой дятел обзавидуется. Пальцы онемели. Ногами парень еще пытался шевелить, вроде как греб помаленьку, хотя ступней уже не чувствовал. Сцепленные в «замок» пальцы рук разжимать он не рисковал.
Еще днем, когда «Морская красавица» скрылась за окоемом и Вратко остался наедине с чайками, он вздумал было привязаться к спасительному бочонку пояском. И после горько пожалел. Мокрый, разбухший узел не желал поддаваться окоченевшим пальцам, а зубами до живота не достать. Как говорится, сколь ни трудись, а за пупок себя не укусишь. Отчаявшись развязать непокорный пояс, новгородец хотел вновь зацепиться за бочонок. И вот тут понял, насколько устал. Мокрая деревяшка выскакивала из объятий будто живая. Ну, чисто белорыбица, покрытая слизью поверх крупной, блестящей чешуи. Десяток попыток, не меньше, потребовалось Вратко, чтобы заключить бочонок в объятия. Признаться, пару раз он находился на грани отчаяния и был готов опустить руки и сдаться на милость морской волны. На корм рыбам, так на корм рыбам. Но все же злость и здоровое словенское упрямство пересилили, и он таки ухватился, прижал к груди, как скряга несметное сокровище, как влюбленный жених красавицу нареченную.
После того Вратко уже не рисковал бросать бочонок или хотя бы разжать пальцы. Даже на чаек, круживших в опасной близости, не махал.
