что я постарела?
От ее объятий он стал отбиваться.
– Мама, ну ты что? Что ты плачешь?..
Давно ему не было так стыдно: он понимал, что любит мать, но не мог терпеть ее – ее растрепанную, униженную внешность, ее испитое лицо.
Дома стало еще хуже. Он, раньше не имевший сил на нежность, сейчас просто не мог выразить ее: ему было невыносимо стыдно. Мать, плача временами, старалась угодить ему. А он отлично понимал ее вопросительный взгляд и пытался спрятаться.
– Я тебе кое-что привез, – начал он, чтобы начать. – Отрезы на платье… и еду… и деньги… это все тебе.
– Хорошо дома? – присаживаясь напротив, робко спросила Лизель.
– Замечательно… ты знаешь.
– Ну… как ты живешь?
– У меня отличная служба, я доволен. В этом году собираюсь держать военно-окружные экзамены, чтобы попасть в Генштаб. Мне нравится учиться. У нас в гарнизоне учебные группы, нас готовят к этим экзаменам.
– Ты очень устаешь?
– Немного. Но это полезно.
– Ты амбициознее, чем твой отец, – сказала Лизель.
– У отца было состояние, которое перешло от деда, а деду оно досталось от его отца.
Лизель вздрогнула.
– У тебя хорошие товарищи?
– Отличные. Вот бы тебе с ними познакомиться…
Внезапно он представил, что они будут оценивать ее, говорить о ней, сравнивать со своими матерями, быть может, не измученными работой в трамвае, вечным безденежьем и пьянками. Она тоже поняла
и поспешным жалким голосом спросила:
– А у тебя есть… как это… возлюбленная?
– Возлюбленная? А-а, девушка. – Он краснел, не зная, как ответить.
– Милый, это же… это же не то, не…
– Я знаю. Так… извини, конечно, но нужна же мне какая-то практика.
Стыд подавлял его; будь они оба другими, лучшими версиями себя, он бы у нее спросил совета, попытался бы понять, есть ли в нем сентиментальное, нежное, – но теперь было так мерзко, что хотелось куда-то убежать.
Не пробыв дома и трех дней, он собрался обратно.
– Как? Уже? У тебя же отпуск!
– Но что я могу?.. Это работа.
Он с облегчением уехал; писал он, как раньше, посылал ей деньги, но зарекся появляться дома.
В начале зимы он получил телеграмму от Жаннетт – к собственному удивлению – из столицы. Жаннетт сообщала, что мать его при смерти, а она, Жаннетт, за ней ухаживает. Она просила его приехать как можно скорее. Он отпросился со службы и выехал через сутки.
– Очень жаль, – сказала Жаннетт на пороге.
– Что?.. Что?
– Очень соболезную, – сообразив, что нужно впустить его, сказала она и отступила.
– Но… как?.. Я же приехал! Вы за
