общежитие, бля, какие Ляды? – начал тот, что был без винтовки, – сроду там никаких общаг не было.
А второй продолжил: – А утопленника ты нахера шмонал?
– Я не шмонал его, а проверял, есть ли пульс, товарищ… а как вас зовут-то? – решил установить более тесные контакты я.
– Я отделенный командир НКВД Симонов, – представился он, повергнув меня в глубокую прострацию – какое нахрен может быть НКВД в 1986 году? – Документы есть?
Я очень медленно опустил одну руку и проверил карманы, не было там никаких документов.
– Все бумаги в Лядах остались, – сообщил им я, – можно туда пройти и убедиться.
Про НКВД я пока предпочёл ничего не озвучивать, а то ведь эти ребята и шлёпнуть могут меня прямо на берегу Ветлуги, с них станется. Пораскинул мозгами и тут же вспомнил про вчерашнее падение ступени ракеты, может с ним как-то связаны эти странные вещи.
– А какое сегодня число? – задал я наводящий вопрос сразу обоим бойцам.
– Двадцать второе июня, – без задержки сообщил старший.
– А год какой? – продолжил допытываться я.
– Во даёт студент, – развеселился тот, что с винтовкой, – отмечал что ли чего вчера?
– Да, было дело, – признался я, – перебрал чуток.
– 1939 год, – сообщил мне старший. – Ещё вопросы есть?
– Вопросов нет, есть просьба – опустите винтовку, пожалуйста, – обратился я ко второму, – а то нажмёте случайно на спусковой крючок, и не с кем вам больше будет разговаривать.
– Опусти винтовку, – скомандовал старший младшему, – а ты отойди от трупа на два метра и вытаскивай всё из карманов вон на то бревно.
Я сделал, что было сказано, в карманах у меня кроме зажигалки и штопора, которым мы вчера открывали вермут, ничего и не обнаружилось.
– Удочка ещё моя вон там лежит, – показал я на берег, – и банка с червями. Вот и всё.
– Борисов, проверь, что с утопленником, – приказал Симонов, а сам приблизился к моим вещам, взял в руки каждую, а потом продолжил, – значится так, студент Веня, сейчас мы тебя отконвоируем в наш лагерь, дашь там показания под роспись, а дальше на месте решим, что с тобой делать?
– Да почему конвоировать-то, товарищ отделенный командир, – счёл нужным включить слезу в голосе я, – что я сделал-то такого? Нарушил что-нибудь?
– Ты находился в режимной зоне без разрешения, это раз, – начал перечислять Симонов, – и пытался обшарить утонувшего гражданина, а это мародёрство, это два. Борисов, что там у тебя?
– Это Пасечник из четвёртого барака, неживой, – сообщил тот, – далеко не убежал.
– Оттащи его подальше от воды, надо будет телегу прислать, а мы идём в лагерь. Удочку можешь взять с собой.
– Может сразу в Ляды? – предложил я, – там и напарники мои подтвердят все мои слова.
– Поговори ещё у меня, сука, – грубо сказал тот, что с оружием, и я почувствовал
