правдами и неправдами подчёркнуто отказывался, да и за чтением нравоучительных проповедей замечен он не был.
Хитрый мерзавец получил неплохое образование и прекрасно знал, как заканчивают свою жизнь все пророки. «Благодарные люди» обычно разрывают их лошадьми, четвертуют, хоронят заживо или сжигают. А уже потом, спустя сотню лет, бедолаг признают святыми и включают в Учение. В гилизме – государственной религии великого княжества в центре Плеромии – страдание считалось неотъемлемой частью святости. Не готовый страдать ради веры, пророком называться не может.
Машиар Йот относился к превратностям судьбы философски, но страдать ради высших идеалов отнюдь не спешил. Напротив, сейчас он явно наслаждался происходящим, придерживая глазки, вываливающиеся из его затянувшихся кожей глазниц – прочные, но тонкие нити сросшихся нервов не могли долго удерживать позаимствованные органы зрения.
– Я снова смотрю, Квимада! Я снова могу непосредственно видеть мир! Мои глазки, мои новые прекрасные глазки…
Верховного инквизитора слегка передёрнуло. Он повидал немало мерзостей в жизни, но вид норовящих выскользнуть из глазниц органов зрения не мог не вызывать отвращения. Густая сеть обвивающих глаза вен словно пульсировала в такт биению сердца Машиара, зрачки сужались и расширялись слишком быстро для нормального человека. Было во всём этом зрелище нечто глубоко неправильное, противное, богомерзкое.
Тем не менее Квимада деликатно выдержал паузу, позволяя слепцу насладиться непривычными для него ощущениями. Когда Йот как следует осмотрел своё тело, помещение и, конечно же, самого магистра Плети Господней, верховный инквизитор перешёл к сути дела:
– Что ты видишь, Машиар? Что ты видишь своим истинным зрением? Какое будущее ожидает Гилию в ближайшее время?
Глупая улыбочка медленно сползала с лица ясновидца, Великий магистр понял, что тот погружается в транс. Временные глаза значительно усиливали дар предсказания, но оба сидящих в комнате человека знали, что чужеродные органы чувств не приживутся надолго. Следовало использовать дарованные чужими страданиями возможности по максимуму, чтобы жертва не оказалась напрасной.
Машиар уставился новоприобретёнными глазами на инквизитора.
– Что ты видишь? – повторил тот свой вопрос.
– Пустоту… – словно бы не своим голосом проговорил в ответ ясновидец. – Истинную пустоту, поглотившую всё мироздание. Оплетающую наш последний мир словно коконом. Пытающуюся проникнуть сквозь возведённые Демиургом барьеры…
Великий магистр поморщился, опять какая-то туманная эзотерика. Следовало формулировать запросы конкретнее:
– Что ты видишь в Гилии? Когда закончится череда моров?
Машиар сильнее вдавил чужие глаза внутрь черепа, не-его зрачки сильно расширились:
– Природу
