в приказном тоне, не стал дожидаться согласия, считая вопрос решенным, повернулся к бабушке.
– Не надо ничего брать, если поведут, то только на расстрел.
Услышав такое, бабушка Роза опустилась на тюк с одеждой, и снова заголосила. Но на этот раз никто не поддержал и не стал успокаивать: все стояли, оглушенные, подавленные и растерянные.
– Раввина Фишеля больше нет, – дедушка Шмуль зашел в дом, облокотился на посох, скорбно опустил голову. – Его душа уже там, наверху, смотрит на нас, радуется, что закончились её земные страдания и начинаются наши мучения. Вот так всегда: как только нам становится трудно, раввин сразу оставляет нас одних.
– Что это значит? – Яков Аронович тормошил дедушку за плечо. – Что это значит?
– А то и значит, сынок, что раввина убили, застрелили только что на моих глазах. Несчастный, даже не успел прочитать молитву.
Бася с Хаей на руках, Гиля с небольшим узелком с едой и одеждой через огород пробирались к реке. Надо было перейти ее вброд, а затем уже лесом добираться до Бобруйска. В городе папин брат дядя Давид должен помочь им переправиться через Березину, чтобы потом двигаться на деревню Борки, что находилась в тридцати километрах среди огромного лесного массива. Когда-то, лет десять назад, папа возил всю семью в гости к Павлу Петровичу Дрогунову, однако Гиля за это время забыла дорогу туда. Тем более, что ездили они тогда на попутных машинах в кузове, а сейчас надо будет идти тайными тропами по лесам. Папа нарисовал маршрут на листке бумаги, но Гиля больше надеялась на местных жителей, которые смогут показать дорогу.
– Стой! Руки вверх! – выскочивший из кустов незнакомый полицай с винтовкой в руках встал на их пути. – Куда это вы, гражданочки? – самодовольная улыбка расползлась до самых ушей. – Если к нам на свидание, то мы завсегда рады будем!
– О-о! Какие крали! – откуда-то взялись еще несколько человек, стали окружать девушек, а кто-то из них сразу же обхватил Гилю сзади, крепко стиснув груди.
– Хлопцы, зачем такой шанс упускать? – первый полицай уставился на Гилю, пожирал глазами. – Дай ее мне, Барисик, это ж кровь с молоком!
– Чур, я первый! – тот, что держал Гилю, рванул на ней кофточку, обнажив девичью грудь. – А ты, Лёнчик, бери другую. Я не люблю объедки.
– Так… дитё… – тот, которого назвали Барисиком, на некоторое мгновение растерялся.
– Выбрось дитё! – второй полицай зло хохотнул. – Вон река, и дело с концом. А ты мамкой займись. Иль тебя учить надо как с бабой обходиться?
Бася прижала орущего ребенка, с дикими глазами отступала назад, в свой огород. Гиля закричала, пытаясь вырваться из лап полицая. Изловчившись, выскользнула из объятий, оставив в руках мужчины клок волос, она бросилась вслед за Басей.
– Держи их! Ату! – неслось вдогонку, вперемежку с матерками и громким мужским смехом.
Не веря
