уснул мгновенно. У Гурова глаза тоже слипались, строчки дел сливались в одну черную полосу. Но он упрямо вчитывался в сухие формулировки протоколов, внимательно обдумывая каждый факт, указанный в документах.
Сейчас ему даже фамилии пропавших казались одинаковыми, мужчины, почти все мужчины, если бы не Ольга Романчук, то можно было бы объединить их по этому признаку. Табличка рассыпалась на отдельные ячейки, ни в одном столбце не стояли плюсы напротив каждой фамилии. Они жили в разных районах, работали в разных местах, не были знакомы друг с другом, вели разный образ жизни… Что же могло их объединять? Единственный плюс – столбец с возрастом, все пропавшие старше пятидесяти, кто-то уже успел выйти на пенсию. Мысли оперативника от усталости разбегались в стороны, не желая сосредоточиться и найти ту самую важную, главную зацепку – крошечный факт, который соединит разрозненные кусочки в одну картину. «С утра отправиться к родственникам инженера, потом опросить коллег Романчук о дне ее пропажи, одного заслать по семьям чиновников и бизнесменов, чтобы видели, что работа ведется. Крячко, чем ему заняться? Может быть, отработать версию с возрастом? А какая версия, что за маньяк, который убивает людей старше пятидесяти? И как его искать? Может, психолога привлечь, отработать этот вариант? Странно, конечно, что одна женщина и девять мужчин… вообще не вписывается в типичную для маньяка картинку… И кто все-таки пытался убить Горца, хорошо бы разузнать подробности смерти его партнера. Хотя Горецкий и утверждает, что произошла просто случайная авария, любой факт необходимо проверять. Как бы еще избавиться от «наружки», тяжело жить двойной жизнью, когда спина все время чувствует чужой взгляд».
Лев Гуров сам не заметил, как его голова склонилась вниз, он уперся щекой прямо в бумаги и задремал. Сквозь сон слышал голос Мичурина, с удивлением отмечая, что пенсионер с кем-то ведет долгий разговор в шесть утра. Но глаза никак не хотели раскрываться, несмотря на бьющий изнутри тревожный импульс «вставай, проснись, надо подготовиться к докладу у генерала, продумать, как добраться до управления незаметно для охраны Горца». Даже во сне все разбивалось на отдельные кусочки, мысли, догадки, отчего брови Льва сошлись в печальную скобку, а губы сжались в суровую линию, словно пытаясь остановить тревожный поток.
Разбудили его знакомые голоса. Спросонья Лев поднял голову и с удивлением прислушался – почему в квартире Мичурина звучит голос его начальника, генерала Орлова. Он едва успел привстать с дивана, чувствуя, как все тело затекло от короткого сна в неудобной позе, как в дверях показался и сам Петр Николаевич. Одет генерал был странно: спортивный костюм, кроссовки, на голове мягкая повязка, которую используют бегуны во время занятий, чтобы пот не тек на глаза. Петр Николаевич бодро воскликнул:
– Доброе утро, Лев Иванович! А мы тут с Иваном Митрофановичем уже кофе распиваем, ранние пташки!
Лев удивленно прислушался к звукам с кухни, потом не удержался и спросил без соблюдения всяких формальностей, к тому же вид начальника
