окно. У него на щеке блеск с коралловым оттенком. Это её. И как она его в эту щёку поцеловала?
– Что? – не понимает брат.
– Вытрись. Испачкался, – разворачиваюсь и сажусь на своё место.
Смотрит в зеркало. Тихо матерясь, стирает след от поцелуя. А я молчу, что могу отсюда пешком до дома добежать. Тут крутиться на машине дольше. Вот и пусть крутится.
У подъезда выхожу молча.
– Стась? – зовёт он. Всегда чувствует, если что-то не так.
– Пока! – бросаю не оглядываясь.
Выходит из машины, догоняет. Всматривается в моё лицо, и столько удивления во взгляде.
– Мышонок, ты чего, плакала? Из-за тех придурков, что ли? – тепло улыбается он, поправляя мне опять съехавший с плеча рюкзак. – Ну хочешь я твоему Васе или Грише, хоть обоим, устрою каникулы на пару недель?
– Они не при чём.
– А чего тогда глаза на мокром месте?
– Песня грустная играла про дельфинов, – голос вздрагивает. – Жалко.
– Ну ты даёшь, – тихо смеётся брат. – Беги домой, холодно тут.
– У тебя режим, – напоминаю.
– Помню, не переживай, – щёлкает меня по носу как маленькую. Обидно. Я может и мелкая, но не маленькая уже. – К девяти буду.
Смотрю, как он уезжает со своей противной пассией, и захожу в подъезд. В лифте встречаюсь с соседкой. Перекидываемся с ней парой слов, пока поднимаемся.
Чувствую, как на всю лестничную клетку так пахнет пирожками, что у меня рот моментально наполняется слюной.
– Пожалуйста, пусть это будет от нас, – бормочу, выискивая свой ключ в рюкзаке.
Мама дома сейчас. Отец очень попросил её хотя бы некоторое время после переезда не выходить на работу.
Вхожу и на время забываю обо всём. Умопомрачительный запах. Не надо маме на работу. Мы без её вкусняшек не проживём.
– Я стану толстая и меня никто замуж не возьмёт, – кричу, прыгая на одной ноге в прихожей. Ботинок слетает и шмякается в коридоре. – Ой, – быстро поднимаю и ставлю оба на полочку.
– Переодевайся и приходи обедать, – кричит мне мама из кухни.
Это я мигом.
Рюкзак в угол, форму лицея в шкаф. Руки помыла, волосы заплела и устроилась за столом в ожидании румяной прелести. Вредность во мне подначивает сдать Захара маме. А лучше папе. Потому что мой братик из академии слинял явно раньше, чем надо. Но мы друг друга не сдаём, и я просто делюсь с ней тем, как прошёл мой день. Даже про наглого Гришу немножко рассказываю, уплетая суп в прикуску с пирожком с капустой.
– Если ты будешь так вкусно готовить, папа никогда не отпустит тебя на работу, – тянусь за вторым пирожком. Лопну, но съем.
– Хорошо. В следующий раз приготовлю невкусно.
– А можно им всем невкусно, а мне вкусно?
Смеёмся вместе. Я помогаю ей с посудой и ухожу к себе. Только заниматься я буду вечером, а пока горю, раскладываю на столе пакетики с бисером. Будет Захару подарок. Мне интересно, он так же станет
