своей спиной взгляд незнакомца. Он откуда-то знал, что этот человек и есть тот самый доктор Браун с листовки. И еще он знал, что этот доктор ему не нравится.
Джек обошел деревянные щиты, на которых были намалеваны улыбающиеся клоуны, и аляповатые крутящиеся акробаты, и невероятные, мрачные фрики. В свое время эти картинки были замечательными. Но их эпоха давно уже прошла, а теперь изображения настолько выцвели от дождевой воды и солнечных лучей, что превратились в усталых призраков прежних картин. Стоял здесь и крытый вагон с брезентовым полотнищем на двери. Над полотнищем было написано: «Ребенок-Аллигатор», но надпись была довольно старая, выцветшая, и это означало, что фрик уже давно перестал быть ребенком. За вагоном грудой на луговой траве лежало с полдюжины скелетов, чьи кости были связаны серебристой нитью; скелеты в этот мрачный день были цвета грязной слоновой кости.
Распорки, шестеренки и поручни, сваленные в кучу рядом со скелетами, были древними и покрытыми ржавчиной. Они тоже были нарисованы в далеком прошлом, но краска отшелушилась, а потому то, что раньше было клоуном в остроугольном колпаке и воротнике-горгере[2] на велосипеде, теперь представлял собой отсеченную голову, висящую над колесом без спиц, при этом и половина головы отслаивалась грязным розово-голубым листом. Между груд всякого металла стояла какая-то незавершенная штуковина, которая могла быть то ли ульевой печью[3], то ли паровым двигателем. В нескольких ярдах на боку лежала каллиопа[4], а между печью и каллиопой стояла поленница высотой до плеча, рядом с ней была свалена груда угля.
Когда он проходил мимо, все разговоры прекращались, словно люди говорили о чем-то не предназначенном для чужих ушей. Потом он спустился по тропинке на песчаный берег. Никаких причин приходить сюда у него не было, но он почувствовал огромное облегчение, оказавшись здесь. Прилив был низкий. Он мог пройти вдоль оснований отвесного берега, обходя приливные заводи, мог без труда пройти по рифам, которые обычно лежали ниже уровня воды. Так он добрался до бухты. Единственная альтернатива была вернуться по тропе и снова пройти по луна-парку, но делать это у него не было ни малейшего желания. Он дождется, когда все успокоится, и вернется не один, а возьмет с собой друзей.
Скизикса на берегу Джек не нашел, зато наткнулся на доктора Дженсена с подзорной трубой и маленьким блокнотом в кожаном переплете, в котором он вел подсчет крабам. Он сказал, что его подсчеты достоверны не настолько, насколько ему хотелось бы; тучи крабов наверняка успели проползти ночью, а рано утром подсчеты вел Скизикс, но он не раз сбивался, начинал сначала, а потом опять сначала, и в конечном счете дал оценку, перемножив свои данные, но доктор Дженсен так еще и не смог их оценить.
А какое это имеет значение, спросил Джек, но доктор Дженсен в ответ только пожал плечами. Может, и никакого. Если подумать, то ничто не имело особого значения – ведь так? – кроме сэндвича
