видела, во всю меру своих способностей, но когда подойдет к концу, Скизикс спросит: «И что ты сделала потом?» Она на это ответит: «Ничего, я вернулась домой». Нет, это не годится. Запах смолы и океана неожиданно был заглушен резким запахом одуванчиков. Пузырилась и шипела жидкость в кастрюле, над которой теперь поднимался зеленоватый пар, рассеивался по всей комнате, и запах эликсира, эликсира Джека, утяжелял воздух.
Хелен отпрянула от окна, прижавшись спиной к стволу перечного дерева. Ее глаза подернулись туманом эликсира, ее переполнили грусть и тоска по всем местам, где она так хотела побывать в жизни, но не побывала, по всем замечательным местам, в которых она была и которые была вынуждена покинуть, по всем местам, которые она хотел увидеть, но так и не увидела. Перед ее глазами возникло скоротечное видение холмистой местности в окне железнодорожного вагона, и она ухватилась рукой за ветку дерева, испугавшись, что сейчас от головокружения упадет в траву. В ее ушах слышались звуки океанских волн, накатывающих на берег, стук колес по рельсам на железнодорожном мостике, и на какое-то короткое мгновение ей показалось, что она стоит на железнодорожных путях на крутом берегу и машет уходящему поезду, мужчине и женщине, которых не знает и которые машут ей в ответ с того места, где стоят в последнем вагоне. Через мгновение они уменьшились до размеров точек на бескрайнем ландшафте и исчезли из виду.
Она вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Смотрел на нее маленький человечек. Он распахнул дверь, выходящую во двор, и улыбался ей. Она отпустила ветку дерева, тряхнула головой, чтобы прогнать туман из головы, и улыбнулась в ответ, хотя в ее улыбке и чувствовалось беспокойство. Его лицо показалось ей странно знакомым.
– Кто вы? – спросил он.
Их встреча продолжалась не больше минуты. Он был так похож на Джека, и она почувствовала необходимость сказать ему об этом, но больше ей сказать было нечего. Ей не нравились такие вещи. Ей ни к чему было говорить со странно одетым человеком в дверях заброшенной мастерской таксидермиста.
– Постой! – крикнул он, когда она развернулась и побежала. Он вышел в тень дерева и прокричал: – Скажи Джеку, пусть попробует Летающую Жабу!
И она исчезла – завернула за угол мастерской, выбежала на Главную улицу, по которой быстрым шагом направилась к дому мисс Флис, вошла через заднюю дверь, стараясь не шуметь и размышляя на ходу о «Летающей Жабе». Может быть, Скизикс поймет, что это значит. Или Джек. В конечном счете, ведь именно Джеку просили ее передать эти слова. Она и прибережет их для Джека, которому их таинственность наверняка понравится.
Она поднялась по чердачной лестнице, протиснулась в комнату наверху, заперла за собой чердачный лючок и, оглядевшись, увидела в полутьме посасывавшего палец Пиблса. Книга миссис Лэнгли лежала, открытая, на столе, словно он читал ее. Полотно, лежавшее на мольберте, было разрезано, разодрано перочинным ножом, а сам мольберт перевернут.
